Её глаза наполнились слезами. Она перевела взгляд с зеркала на мальчика, который с интересом разглядывал её. Капелька сбежала и скатилась по щеке. Его глаза не отрывались от её пальцев, пока она вытирала предательскую слезу.

— Что ты видишь? — спросил он её с таким же энтузиазмом, как профессор Биннс читал лекции о восстаниях гоблинов.

Его выражение лица говорило об обратном. Он наблюдал за ней так, словно пытался вскрыть её душу. Он должен был понимать, насколько личным был этот вопрос.

— Если я расскажу тебе, что вижу, ты расскажешь мне, что увидел ты?

— Конечно.

— И будешь честен?

— Абсолютно.

— Лжец, — к её удивлению, он не злился, как в последний раз, когда она обвинила его во лжи. Он тихо рассмеялся себе под нос. Кривая улыбка пересекла его лицо, отчего сердце Гермионы пропустило удар.

Ну почему он настолько красивый?!

— Ты достаточно быстро предположила, что я лжец.

— Как вижу, так и называю, — сказала Гермиона. Она не была уверена, что говорила достаточно громко, чтобы он услышал.

Она вновь посмотрела в зеркало. Чувства нахлынули на неё, как внезапная волна, разбившаяся о берег. Она жаждала быть с ними. Быть рядом с ними, прикасаться к ним, разговаривать с ними. Почему-то ей было неприятно видеть их снова… но не иметь их рядом.

— Что ты видишь? — когда он спросил в этот раз, это прозвучало больше как приказ. Будто он требовал ответа.

Она сжала губы в тонкую линию, прежде чем сказать:

— Я вижу себя сидящей перед тёплым камином с новой книгой.

— Хм-м… И тебя так затронула эта сцена, что проступили слёзы?

— Конечно, это очень хорошая книга.

Рон что-то прошептал Гарри, и они оба рассмеялись. Она видела, как они это делали несчётное число раз.

Джинни хмурилась в сторону Фреда и Джорджа, когда они наклонили головы друг к другу, размышляя над новой шалостью. Во взгляде Луны была её отличительная мечтательность, пока она осматривала комнату, не взаимодействуя ни с кем вокруг.

Он фыркнул и покачал головой:

— Ладно, сделка есть сделка. Раз ты сказала мне о своих отражённых желаниях, думаю, я расскажу о своих.

Она приподняла бровь и рассматривала его, затаив дыхание, в ожидании продолжения.

— Я вижу, как ем конфеты из большого пакета.

— Большой пакет конфет? — это, пожалуй, был самый абсурдный ответ, до которого он мог додумать.

— Конечно, всем нравятся конфеты, а я никогда не пробовал волшебных сладостей.

— Ага, и твоё сердце желает ничего больше, чем конфет.

— Они такие вкусные на вид, — он ухмыльнулся.

— Ты — я, — она, заикаясь, сделала глубокий вдох. — Я знала, что ты солжёшь.

— Хочешь сказать, что говоришь правду? Рыдаешь оттого, как смотришь, что читаешь хорошую книгу?

— Я не рыдала… — проворчала она. Одна слезинка не считается за рыдание.

— Что ты действительно увидела? — он всё ещё не отводил свой пытливый взгляд. Она чувствовала себя как на ладони. Стоя перед зеркалом, которое показывало то, чего она страстно желала, и Томом, поглощающим её.

— Почему ты хочешь это узнать?

— Просто хочу, — он выглядел жадным. Изголодавшимся.

— И почему я должна тебе сказать?

— Потому что я вежливо попросил.

— Мне показалось, что ты требовал ответа. Лишь то, что ты мне не угрожал или не добавил пары «ласковых», не считается вежливым.

Он простонал, сказав что-то вроде «несносная ведьма», драматично закатив глаза. Гермионе хотелось рассмеяться.

— Ладно! Не могли бы Вы, пожалуйста, сказать мне, что Вы видите, Ваше высочество? — он низко, театрально поклонился, закончив движение взмахом руки и сделав шаг назад.

Гермиона моргнула. Лишь лёгкая дрожь её верхней губы выдавала её веселье.

— Хм-м. Лучше, — размышляя, она скрестила руки на груди, — но я бы предпочла, чтобы ко мне обращались «моя самая благородная и интеллектуально меня превосходящая королева».

Он таращился на неё с открытым ртом, совершенно потеряв дар речи. Гермиона не выдержала. Она разразилась хихиканьем. Даже суровый взгляд Тома сменился лёгкой улыбкой.

Потребовалось около минуты, чтобы её смех успокоился достаточно для обретения речи:

— Ладно, хорошо, — выдохнула она, на секунду закрыв глаза, чтобы вернуть самообладание. Когда она снова их открыла, она подвинулась, чтобы посмотреть в зеркало. И все были там. Окружив её.