— Да пошел ты! — рычит Илья, вскидывая кулаки для боя. Он делает шаг вперед, но Саин, словно вкопанный, не отступает и даже не напрягается. Напротив, его улыбка становится шире.

— Отказ — это ваш выбор. Но знайте: следующее предложение мой хозяин озвучит с иным контекстом. — его голос обволакивает, как туман.

— Я тебе сказал, нахер пошел, обмылок, пока я тебе бошку не свернул! — сотрясая стены басом рычит здоровяк. Я замечаю, как дрожат его пальцы. Он знает, подсознательно, что этот человек опасен. Даже больше, чем кажется на первый взгляд.

Юля не произносит ни слова. Ее глаза расширены, а дыхание частое и прерывистое. Она, как завороженная, смотрит в одну точку, не в силах противиться убийственной ауре нашего гостя.

— Что ж, ваше право… — лысый отступает в тень, слепое место. Сливается с ней, растворяется, словно его здесь никогда и не было. Последние слова отдаются эхом в комнате.

— Подумайте над моим предложением. В ключевой момент оно может спасти ваши шкуры.

И тишины. Лишь биение сердца, вытесняющее все прочие звуки. Я смотрю в угол, где он исчез, и ничего не вижу. Он ушел. Просто взял и, сука, исчез, как долбанный призрак.

Мы замерли в мертвецкой тишине, оставленной после визита Саина. Инстинкт самосохранения… только он один помешал мне на него напасть. В тот раз, когда он пытался меня пристрелить, я этого не ощущал. А сейчас у меня буквально затряслись поджилки. Нет, так не пойдет. Нужно срочно становиться сильнее. Сколько еще подобных монстров бродит по миру?

Слышу дыхание Юли, выдающее ее состояние — она еле дышит, еле стоит на ногах, будто боится, что любое движение вернет Саина обратно. Я закрываю глаза, пытаясь подавить дрожь в руках. Злость кипит во мне, но она бесполезна, как пар в закрытом котле. Он ушел. Просто появился, сказал свое, оставил сраное предупреждение и растворился, как мираж. Я чувствую, что теряю над собой контроль. Что же делать. Нужно что-то сказать.

Резкий звук шагов по коридору возвращает меня в реальность. Мэй врывается в комнату, будто ее сюда принесло ураганом. В ее глазах читается тревога, и она лишь усиливается, видя наше состояние. Волосы у нее растрепаны, на лице застыл страх и непонимание — это не та Мэй, что обычно ведет себя хладнокровно и уверенно.

— Что за чертовщина здесь происходит?! — ее голос резок и громок, она обводит взглядом нас и комнату. — Системы безопасности зафиксировали вторжение, тут все на ушах стоит! Турели активированы, дроны подняты по тревоге, но я ничего по сканерам не вижу. Кто это был? Кто сюда проник?

Я молча смотрю на нее, все еще пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Потом говорю низким, сдавленным голосом.

— Это имя тебе ничего не скажет. Но, кажется… он не совсем человек. И вряд ли наша или любая другая система безопасности в силах его остановить.

Темноволосая замирает, словно обдумывая мои слова, потом мотает головой, не веря услышанному.

— Это невозможно… Я проверила все. Доступы защищены, камеры, датчики движения — ни одно живое существо не должно было приблизиться к базе на пушечный выстрел. — Она резко обрывает себя, будто только что поняла, что ляпнула какую-то глупость.

Я поднимаю взгляд и, собравшись, спокойно добавляю.

— В этом нет твоей вины. Кажется, оно, — я выделяю это слово, — априори знает, где мы находимся.

— Я видела камеры, Майк. Ты упоминаешь только одного «человека». Тут их было двое. Еще девушка, в черном облегающем костюме, с черными волосами.

— Мы видели только одного. Если камеры засекли что-то еще — сохрани запись, я должен ее видеть.

Мэй кивнула, потерла виски. Видно, что она пытается взять себя в руки, но потрясение дает о себе знать. Пока она обдумывает ситуацию, рыжая срывается с места и подходит ко мне. Ее лицо все еще бледное, в глазах блестят навернувшиеся слезы.

— Майк, Майк… кто он? Как он… почему он здесь? — ее голос дрожит, на грани истерики.

Илья тоже подходит ближе, сложив свои огромные ручищи на груди. Его лицо серьезно, глаза внимательны и сосредоточены.

— Да, братишка. Ты, похоже, знал этого типа. И явно не рад был его видеть. Пора рассказать, что происходит.

Я тяжело вздыхаю. Не хочется бередить эту рану, вновь ворошить часть своей жизни, которую я хотел бы забыть, как символ собственной слабости. Но они имеют право знать, да и скрывать особо смысла нет. Я присаживаюсь на край своего кресла для погружения и, уставившись в пол, начинаю говорить:

— Илья, помнишь, тебе позвонил какой-то парень, не помню его имени, и потребовал, чтобы ты зашел в игру по моей просьбе? Я тебе тогда объяснил, что меня похитили.

— Помню. — кивает он. Я продолжаю.

— Я тогда возвращался с тренировочного зала. Помню лишь удар по голове, дорогу в багажнике. Мало приятного.

Юля садится рядом, ее рука осторожно ложится на мою. Она вся во внимании. Илья стоит напротив, не сводя с меня глаз.

— Саин с группой людей приволокли меня к подземному бункеру, за трущобами, на свалке. Встретил меня какой-то дед, представился Хауллом. Говорил спокойно, уверенно. сказал, что ему нужен я, и что он видит во мне потенциал. Вот как сейчас Саин вам говорил. Но я отказался тогда. — я останавливаюсь на секунду, вспоминая то жуткое ощущение беспомощности, когда он впервые приблизился ко мне, прикованному к койке. — этот Саин просто исполнитель. Он выполняет волю этого Хаулла, и задача была меня сломить.