Броня принудительно деактивирована

Целостность крыльев и брони нарушена

В одно мгновение я вновь оказался в потрёпанном комбинезоне, на котором добавилось новых дыр.

— Единственное, что способно разрушить материалы, созданные на основе Та’ар-частиц, другой схожий материал.

Словно не произошло ничего страшного, продолжила свою лекцию Гея.

— В когтях заражённого концентрация Та’ар-частиц выше, чем в кадетских крыльях и броне. Поэтому он смог нанести нам урон.

Вновь вылезли строки о критических повреждениях носителя, но Гея не обращала на это никакого внимания. Она полностью сосредоточилась на ткаче, который приближался, слегка припадая на повреждённые лапы.

— Чтобы восстановить целостность крыльев и брони, необходимо поглотить свободные Та’ар-частицы, получив их из когтей заражённого.

Мигнула иконка полёта.

Та’ар 9/100

Поддержание полёта 3 Та’ар в минуту

Земля резко ушла из-под ног, и мы поднялись над плато на несколько метров. На высоту, достаточную для того, чтобы ткач не смог меня достать. При этом крылья словно трепетали на ветру, поддерживая меня в воздухе.

Заражённый недовольно заурчал, принявшись снова обстреливать нас паутиной. Но это было бесполезно. В воздухе я гораздо манёвреннее, чем на земле. Достаточно взлететь немного выше, и выстрел проходил мимо.

Затем Гея поднялась ещё выше. Взлетев выше самого большого пика. Резко перевернулась и начала стремительное падение, при этом активировав иконку удара.

Та’ар 4/100

Крылья сложились передо мной конусом, и началось вращение, а через пару мгновений произошло столкновение с брюхом заражённого ткача.

Прочнейший панцирь разлетелся на осколки, открывая путь к беззащитному нутру заражённого. Из образовавшейся дыры брызнула кровь вперемешку с уничтоженными внутренностями ткача. А затем появился и я, пробив тушу заражённого насквозь.

Сразу после этого тело вернулось ко мне. Вновь стало одним сгустком боли, которая отзывалась в каждой клетке. Но сейчас сильнее всего горели места, обожжённые ядовитой кровью заражённого.

Крылья исчезли, перед глазами всё пестрело красным. Но главное было сделано, я смог убить гиганта и обезопасить Аеллу. Надеюсь, что вскоре она придёт в себя и сможет самостоятельно добраться до Кероса.

Удар в спину откинул меня в сторону. Это ткач задел меня, начав биться в конвульсиях. Я отлетел совсем недалеко и упал набок, лицом к поверженному врагу. Несмотря на страшную рану, он всё ещё был жив и сейчас пытался уползти в своё логово, чей тёмный зев бы прекрасно виден в лучах восходящего светила. К нему тянулись толстые нити паутины, густо обмазанные ядом.

Отчего-то я был уверен, что если заражённому удастся добраться до паутины, то он сумеет попасть в логово, а уже там полностью восстановиться. Допускать этого было нельзя. С огромным трудом заставил себя подняться и, шатаясь, двинулся к агонизирующему гиганту. Увидел нож, который мне дала Ремая, и поднял его.

Заражённый жалобно верещал и с огромным трудом подтаскивал свою тушу к паутине. Работал он только двумя передними лапами, остальные были поломаны моей атакой. За ним тянулся отвратительный след из дымящихся внутренностей. Ядовитая кровь проедала камень, заставляя подниматься серо-зелёные пары.

Какими бы сильными ни были мои повреждения, я двигался быстрее ткача, со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Сейчас он уже подсвечивался не только пульсирующим красным, но и голубым, что говорило о возможности использовать биоматериал заражённого для восстановления. Другие трупы ткачей для этого больше не подходили.

С огромным трудом я заставлял тело двигаться. Передвигал ноги, практически не отрывая их от земли. Раз я смог добраться до Пещеры Испытаний, то смогу добраться и до агонизирующего гиганта, чтобы прикончить его. В том, что у меня всё получится, я не сомневаюсь.

Ещё несколько неуверенных шагов и плато резко вздрогнуло, словно по нему ударил великан. Я с трудом смог удержаться на ногах, едва не упав навзничь. А затем удар повторился вновь. Заражённый заверещал ещё сильнее, словно ощутил смертельную угрозу.

Через этот крик мне с огромным трудом удалось различить шелест. Тот самый, что заставил Ремаю сорваться из-под защиты убежища и подниматься в горы. Тот самый шелест, который сопровождал живое море баргов.

Ещё несколько сокрушительных ударов и над плато поднялась огромная клешня, следом за которой сюда заглянули два чудовищных глаза барга, который превосходил размерами даже заражённого ткача.