— Конечно, я бы простил тебя. Потребовалось бы много унижений и много конфет, но мы могли бы справиться с этим.

Теперь он использует прошедшее время. Неужели он все еще не хочет с этим мириться?

— А что сейчас?
– спрашиваю я.

— Сейчас мы все равно будем работать над этим. Я не жду от тебя столько унижений, но все же жду. И я полагаю, что шоколадки, которые ты принес сегодня вечером, тоже были хорошим знаком веры, - поддразнивает он, его зеленые глаза цвета изумрудов. Самые драгоценные камни смотрят прямо на меня и заставляют чувствовать себя крестьянкой под их вниманием.

— Ты все еще хочешь быть со мной? После всего?

— Я хочу быть с тобой из-за всего. Ты моя половинка, Солнышко. И без тебя я ничтожество. Мне нужно, чтобы ты был со мной. Подталкиваешь меня быть лучшим собой. Готовишь мне ужин, когда мне не хочется делать это самому, и смотришь со мной телевизор на диване после долгого дня. И самое главное мне нужно, чтобы ты любил меня и всегда был честен со мной. Это будет нелегко, но, черт возьми, оно того стоит.

ГЛАВА 64

ТРЕНТ

18 лет

Этого дня я ждал и боялся одновременно. Влажный воздух согревает мою кожу до тех пор, пока на волосах не выступит пот. Почему выпускной всегда проходит на улице в один из самых жарких месяцев в году? Могли бы хотя бы провести его внутри, под кондиционером, чтобы мы не потели в дешевых полиэстеровых мантиях, которые нам выдали.

Шапочка на моей голове ничуть не лучше, но в этом году нам разрешили ее украсить, так что я не должен сильно жаловаться. Не могу дождаться, когда оформлю свою и Киана в рамки и повешу их рядом друг с другом. Доказательство наших достижений, независимо от того, насколько велики были шансы против нас.

Я молча отчитываю свою маму и родителей Киана. К черту их за то, что они не замечали нас и не любили по-настоящему, как должны любить родители. Родительская любовь не должна быть условной, но это нормально. У меня есть Киан, и он всегда будет со мной.

Его любовь не условна, она абсолютна. Она абсолютна так, как умеет только Киан. Наша любовь всепоглощающая, и каждый день, просыпаясь, я благодарен за то, что из всех выборов, которые я сделал, он оказался самым лучшим.

Митч отвез нас сюда, а сам сидит где-то на трибуне. Я нахожусь в середине ряда, между двумя спортсменами, громко обсуждающими свои планы на вечеринку после церемонии. Церемония началась тридцать минут назад, и мы до сих пор пробиваемся через скучные признания членов школьного совета и всех учителей, представляющих наш класс. И так далее, и так далее.

Мое внимание приковано исключительно к шапочке, совпадающей с моей в первом ряду, к желтому оттенку на фоне его черной мантии. Отличия, потому что мой парень - гений, и он заслуживает того, чтобы его наконец признали за то, сколько времени и сил он потратил на учебу. Он сидит впереди всех умников нашего класса, и ему даже пришлось написать речь. Лично я считаю, что она хороша, и не потому, что я помогал ему репетировать, и не потому, что я предвзят. Он лучший, и все, кто так не считает, могут сразу идти на хуй.

Его родители переехали после той ночи, когда я подобрал его на тротуаре, а моей маме было бы на меня наплевать, даже если бы она попыталась. Впрочем, они нам и не нужны, чтобы праздновать, ведь у нас есть Митч. И мы есть друг у друга. Это все, что нам нужно.

— Мы начнем с объявления выпускников-отличников. Пожалуйста, не аплодируйте до конца, - говорит наш директор в микрофон, и солнечный свет сверкает на его лысине. Чертовски вовремя.

Ученики выстраиваются в ряд и ждут, когда назовут их имена. Вьющиеся волосы Киана аккуратно убраны в низкий хвост, чтобы не лезли в лицо, пока он читает свою речь.

На его шапочке изображен акварельный пейзаж ночного неба шквал темно-синих и фиолетовых цветов, усыпанных мелкими драгоценными камнями, напоминающими звезды. Моя наоборот, солнце высоко в небе, вспышки ярко желтого, оранжевого и красного цветов. Я раскрасил его шапкочку, очень тщательно, пока мы сидели на диване и смотрели боевик. Возможно, там было небольшое пятно от пиццы, которое я замазал толстым слоем темно-черной краски. Ну и ладно, никто никогда не будет смотреть на нее так пристально.

Вызывают Киана, и мне плевать, что сказал директор, потому что я встаю и болею за Киана. Его щеки пылают ярко-розовым румянцем, но на лице играет широкая улыбка, и я понимаю, что, как бы он ни был смущен, он также счастлив. Это все, чего он когда-либо хотел, чтобы кто-то был рядом с ним и в хорошие, и в плохие времена. И подбадривать его на каждом шагу. Остаток церемонии пролетает незаметно, и я пересекаю сцену, слыша, как два моих человека кричат и радуются за меня. Я ищу Киана первым в ряду студентов, и он уже на ногах, хлопает мне. Митч стоит в толпе и держит в руках две картонные вырезки - мое лицо и лицо Киана. Это один из лучших моментов в моей жизни.