Я оттягиваю его вниз и позволяю ему выскочить обратно, слегка шлепнувшись о мой живот. Звук эхом отражается от стен, и я стону, услышав его. Если я сосредоточусь, то смогу представить Трента, стоящего передо мной на коленях. Мокрые волосы откинуты со лба, а он смотрит на меня сквозь ресницы. Он высовывает язык, чтобы я мог ударить по нему своим членом.

Я слышу его стоны и чувствую вибрацию от его прикосновений к чувствительной нижней части моего члена. Трент поглаживает ладонью мои яйца, а пальцами другой руки проводит по моей ягодице и доходит до дырочки. Вдавливание кончика внутрь и легкое жжение от проникновения. Горло сжимается вокруг головки моего члена, вырывая каждый стон из глубины груди, пока я не начинаю бормотать всякую чушь и умолять его не останавливаться.

Моя рука ускоряется вокруг члена, теперь я дергаюсь всерьез и не забочусь о том, чтобы затянуть это. Мне нужно кончить. Мне нужно разрисовать стену душевой своей разрядкой так же, как я хочу разрисовать лицо Трента. Притязать на него как на своего, покрыть его собой, чтобы он знал, кому принадлежит.

Мой член подрагивает и выплескивается, от толчков слабеют колени. Мне приходится поддерживать себя, прижимаясь ладонью к скользкой стене.

Что ж, это поможет мне продержаться до конца нашего свидания. Может быть, я не стану накидываться на него, как только открою дверь.

Я солгал. Когда я открываю дверь, там стоит Трент, выглядящий просто грешно в облегающих светло-голубых джинсах и черной рубашке на пуговицах с перламутровыми пуговицами, и я просто охреневаю. Мне нужно, чтобы он прямо сейчас перегнул меня через кровать и долбил, пока я не забуду собственное имя. Но дело не в этом. Речь идет о том, что мы встречаемся и намеренно проявляем свои мысли и чувства по отношению друг к другу.

Но почему он должен выглядеть так чертовски хорошо, делая это? Неужели он не может понять, как сильно он меня сейчас искушает?

Ухмылка на его лице говорит мне, что он точно знает, что делает, этот чертов придурок.

— Привет, - говорит он,

— Привет, - отвечаю я, задыхаясь. Моя улыбка широкая, и я чувствую, как болят мои щеки от нее.

— Можно войти?
– спрашивает он, и я понимаю, что был слишком занят его разглядыванием, чтобы отойти в сторону и позволить ему войти в номер.

Но если я позволю ему войти сейчас, то все шансы на то, что мы сегодня пойдем на свидание, будут сведены на нет. А я очень хочу, чтобы он взял меня на это свидание.

— Наверное, это не лучшая идея, - говорю я, глядя на него и слегка наклоняя голову в сторону.

— И почему же?
– Его тон невинен, но я не верю в это ни на секунду.

— Потому что тогда мы пропустим наше свидание, и мне будет грустно.

— Ну, я не могу этого допустить. Ты готов?

Я быстро киваю головой и подхожу к нему ближе, чтобы закрыть за собой дверь.

— Готов настолько, насколько вообще могу быть готов.

ГЛАВА 66

ТРЕНТ

Я боюсь, пока мы идем к моему грузовику. Холодный воздух кусает меня за щеки и не помогает справиться с паникой, нарастающей в моем животе. Киан идет рядом со мной, держа свою руку в моей. Он выглядит так чертовски хорошо, его распущенные кудри развеваются на ветру, а кольцо в перегородке демонстрирует милый вздернутый нос. На него приятно смотреть.

Причина моего страха в том, что у меня возникает ужасное чувство дежавю, когда мы приближаемся к моему грузовику. Подарок, который лежит у меня на переднем сиденье в красивом подарочном пакете с ярким золотым бантом. Так похоже на то, как мы были подростками, вместе преодолевая жизненные трудности.

Его рука теплая и мягкая, и я крепче сжимаю ее, прежде чем отпустить и открыть перед ним дверь. Он улыбается мне и наклоняется, чтобы прижаться к моему рту целомудренным поцелуем. Тепло его губ в сочетании со жвачкой с корицей, которую он жует, само по себе является искушением.

— Что это?
– спрашивает Киан, когда поворачивается, чтобы сесть в машину, и видит пакет.

— Ничего особенного, просто что-то маленькое.
– Что-то маленькое, и он подумает, что это глупость, когда откроет его и увидит, что внутри, но теперь уже слишком поздно возвращать это обратно.

Это неправда. Это просто говорит мой мозг. И, как говорит Каруна, иногда мой мозг не придумывает лучших сценариев. Он всегда фокусируется на худшем варианте. Таким образом, когда дела идут плохо, мои надежды хотя бы не рушатся. Это способ защитить себя от боли, а я больше не хочу делать этого с Кианом. Я доверяю ему защиту своего сердца, потому что мое сердце живет вне моего тела с тех пор, как я был шестнадцатилетним мальчиком, который не знал, что такое любовь.

Его жадные пальцы хватают сумку, и мне хочется, чтобы мы хотя бы сели в грузовик, чтобы я не стоял неловко и не смотрел, как он ее открывает. У меня возникает желание пошевелить пальцами, но я прячу их в карманы своих голубых джинсов.

— Трент...- Он останавливает свои слова и смотрит на меня.

Я смотрю в ответ, желая, чтобы он закончил предложение, чтобы мне не пришлось гадать, что он собирается сказать. Даже если он не в восторге, это не страшно. Если он не будет откровенно ненавидеть это, я буду в порядке. Этим подарком я ставлю на кон свое сердце, и мне нужно, чтобы он знал, как много это для меня значит. Как много значит для меня его любовь.