— Мистер Хавьер Степлтон приговаривается к заключению в Азкабан на срок четыре года и одиннадцать с половиной месяцев, так как полмесяца он уже провёл в камере аврората.

— Будьте вы прокляты, твари! — крикнул напоследок Степлтон извиваясь. Его голос заглушили свист и улюлюканье чистокровных волшебников.

На него тут же наложили заклинание немоты, и через минуту беснующегося мужчину вытащили из зала авроры под похоронный звон цепей.

— Да, проблема магглорождённых с каждым годом становится всё острее, — сказала Боунс, перекрикивая шум, и посмотрела на задумчивого Палпатина. — Таких, как Степлтон, действительно много. Магглорождённые часто не могут найти здесь работу, но и у себя они редко когда нормально устраиваются. А волшебная палочка — это же такой соблазн. Кажется, что с помощью колдовства можно сразу стать богатым и знаменитым. А ведь в Хогвартсе на маггловедении учат, что нарушение Статута Секретности карается Азкабаном! Беда, что большинство выходцев из мира простецов этот предмет не посещают. Они почему-то уверены, что им там будут рассказывать о том, что и так все знают.

Шив задумчиво кивнул. Вот и первая болевая точка местного общества — магглорождённые пользователи силы. Палпатина поражало, насколько глупо разделять форсюзеров на чистокровных и простецов. Могущественные представители обеих сторон силы нередко вырастали на какой-нибудь помойке. Тут он чуть не сплюнул, вновь вспомнив Скайуокера. Эх, потенциал у мальчишки был невероятен, вот только мозгов не хватало, это да. Когда Энакин стал Дартом Вейдером, в нём всё равно можно было заметить черты нищего оборванца с Татуина. Но это нисколько не мешало Вейдеру побеждать джедаев любого происхождения — будь то обычный человек или член правящей семьи звёздного скопления. Сила уравнивает всех.

Между тем Дамблдор приложил палочку к горлу и на весь зал сообщил, что текущее собрание подошло к концу. Многие члены Визенгамота стали переговариваться, обсуждая прошедшее заседание. Партия аристократов организованно поднялась, и все начали спускаться к выходам.

Взгляд Палпатина прикипел к палочке Дамблдора. Ему захотелось выругаться. В руке Великого Светлого волшебника был ключ от ритуала Исхода. Необычная палочка с шишковатыми утолщениями мгновенно привлекала внимание своей странной формой.

«Великая Сила! Первый артефакт нашёлся так скоро? — откинулся на спинку кресла Палпатин. — Может быть, остальные ключи тоже где-то здесь, в Англии. А ведь между артефактами существует связь. Надо покопаться в памяти, Фрэнк должен был знать про все известные магические артефакты, пусть даже из сказок и легенд».

— Что-то ты задумчив, — пихнула его Боунс. — Ладно, мыслитель, я отправляюсь на службу. Будет желание встретиться — присылай сову.

— Непременно, Амелия, — Палпатин учтиво склонил голову, приложив руку к груди. — Пойду пообщаюсь кое с кем.

Женщина заспешила вниз, высокомерно кивая знакомым по дороге. Палпатин задумчиво спустился следом, заметил Люциуса в окружении сторонников и доброжелательно тому кивнул.

— Лорд Лонгботтом, какая приятная встреча, — белобрысый маг горделиво подбоченился. — Как вам первое заседание в этом году?

— Здравствуйте, господа, — поздоровался со всеми Палпатин и улыбнулся. — Это было познавательно, лорд Малфой. А ваш комментарий, мистер Крэбб, несомненно, разбавил мою скуку.

Аристократы вежливо улыбнулись и вернулись к своему разговору. В этот момент мимо Палпатина проходил чем-то озабоченный немолодой волшебник с осунувшимся лицом и короткой щетинкой усов под широким носом.

Шив резко повернулся в его сторону и схватил того за плечо, невербально налаживая зону приватности. Теперь на них не обращали внимания.

— Куда вы так спешите, Бартемиус?

Волшебник вздрогнул и с замешательством посмотрел на Палпатина.

— Что вы себе позволяете, лорд Лонгботтом? — дал петуха Крауч, попытался вырваться, но не сумел.

— Я бы хотел с вами встретиться, Бартемиус, — отпустил его Шив, поправив напоследок задравшуюся мантию на плече мага. — Ваша столь бурная радость после моего возвращения из Мунго показалась мне слишком экстравагантной. Мне бы хотелось обсудить с вами причины столь горячих эмоций.

— Я вас не понимаю, — выдавил Крауч. — Я совсем не радовался.

— Даже так? — вновь улыбнулся Палпатин. — А один наш общий знакомый, который держит лавку в известном вам месте, говорил мне другое…

— Чего вы хотите, Лонгботтом? — смертельно побледнел Крауч. — Я отказался от сына ещё на суде. Барти давно умер в Азкабане… Но я мечтал отомстить… — последние слова мужчина выдавил еле слышно.

Палпатин жёстко посмотрел на Крауча и процедил:

— Я считаю, нам надо встретиться и поговорить, Бартемиус. Всё же не каждый день меня пытается убить бывший глава ДМП и кандидат в министры. Для этого должна существовать более веская причина, чем мёртвый сын «Пожиратель», к заключению которого я, кстати, не имею никакого отношения. Что же вы на Дамблдора не покушаетесь? Ведь он не меньше остальных виновен в том, что ваш род лишился наследника.

— Хорошо. Говорите, где и когда, — сдался Крауч. — Только предупреждаю, я оставлю воспоминания о том, что ушёл на встречу с вами. Если вы меня убьёте, вас поймают!

— О нет, Бартемиус, — покачал головой Палпатин. — Я не сторонник кровной мести. Я пацифист. Давайте встретимся к выходным в ресторане Simpson’s. Я был там недавно, у них великолепная кухня. Во всяком случае, намного лучше, чем в «Дырявом Котле» и других подобных ему забегаловках. Я пришлю вам сову, дорогой Бартемиус.

Крауч обречённо склонил голову и направился к выходу из зала. У кого-то рабочий день заканчивался, но только не у него.