— Он не был под контролем! — сверкнул очками Дамблдор. — Но Лонгботтом вёл себя так, как будто мы давние враги. А ведь в прошлом Фрэнк был активным членом «Ордена Феникса».

Он взмахом палочки притянул из шкафа «Омут памяти» и через минуту оба волшебника просматривали встречу, произошедшую в Министерстве магии.

— Ты меня прости, Альбус, — криво усмехнулся Грюм. Его искусственный глаз завращался в разные стороны, старательно не глядя на Дамблдора. — Твоя любимая привычка называть всех «мой мальчик» или «моя девочка» выводит из себя не только Лонгботтома.

— Но я ведь не имел в виду ничего такого! — стукнул Дамблдор по столу. — Я так ко всем бывшим ученикам обращаюсь. Здесь нет никакого эротического подтекста!

— Просто прими к сведению, — пожал плечами Грюм. — Значит, только на том основании, что Лонгботтом тебе нахамил, ты решил, что он Волдеморт, вернувшийся из мира мёртвых?

— Если так посмотреть, — отвернулся к окну Дамблдор, — это действительно выглядит глупо. Но пойми, старый друг, моя интуиция редко меня подводит. Я превосходно чувствую тёмную магию во всём! И хотя в Лонгботтоме её не ощущается, но моя интуиция вопит, словно книзл, которому наступили на хвост. С ним точно что-то не так.

— Не знаю, — пожал плечами Грюм. — Мне показалось тогда в ресторане, что Фрэнк говорил очень правильные и своевременные вещи. Посмотрим, будет ли он выполнять свои обещания, но я совершенно не чувствовал в нём тьму. Да и Волдеморт никогда бы не предложил организовать фонд поддержки отставных авроров. Он, наоборот, с детства с аристократией заигрывал.

Дамблдор схватил себя за бороду и мысленно застонал. По неизвестной пока причине, всегда подозрительный Грюм, после той злосчастной встречи в маггловском ресторане, был крайне лоялен ко всему, что касалось Лонгботтома. Любого другого он бы уже давно предложил схватить и напоить «Сывороткой правды», чтобы развеять малейшие подозрения. А здесь Грюма словно заворожили.

— Попроси кого-нибудь из своих бывших подчинённых последить за Лонгботтомом, — приказал Дамблдор. — Среди аристократии начались нехорошие шевеления. Я чувствую, они к чему-то готовятся. Да и Снейп говорит, что метка темнеет. Это значит, что Волдеморт планирует своё возвращение или уже находится где-то здесь. Я боюсь, что Гарри Поттеру и всем нам грозит смертельная опасность. Мы должны быть готовы, когда Том нанесёт свой удар.

— Хорошо, Альбус. Я поищу нужного человека. Он проследит за твоим обидчиком, — криво ухмыльнулся Грюм. — Но я уверен, что Фрэнк — это Фрэнк, а не Волдеморт.

Молодой человек в тюрбане сидел перед зеркалом, но его взгляд был устремлён куда-то внутрь себя.

— Скажи мне, мой верный слуга, — раздался у него в голове шипящий голос, а затылок кольнуло болью. — Почему ты не принёс камень из Гринготтса?

— Его там не было, господин! — также мысленно пробормотал Квиррелл.

— Но я точно знаю, что камень там был совсем недавно, — прошипел голос, и боль в затылке стала немного сильней.

— Старик. Перепрятал камень. В Хогвартсе. Я достану его. Пощадите, повелитель! — тяжело дыша, мысленно простонал Квиррелл, чувствуя, как сжимаются вокруг головы тиски боли.

— Я не сомневаюсь в этом, мой верный слуга, — голос вновь прошелестел сухой змеиной кожей в его голове, — но чтобы ты лучше осознал… что мои приказы нужно выполнять немедленно… Круцио!

— А-а-а! — закричал от боли молодой человек в тюрбане и закрыл лицо руками, словно боясь, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Его разум заполнил леденящий душу смех повелителя, похожий на шипение огромной змеи.

За окном небольшого двухэтажного коттеджа шумела листвой осенняя ночь. Капли дождя стучали по крыше, создавая ощущение уюта. Подсвеченные луной мокрые блики на оконном стекле напоминали переход в гиперпространство. Красный фонарь на стене освещал кровать, где на шёлковых простынях шла извечная борьба мужского и женского начала. Огонь и лёд, страсть и рассудок, падение и взлёт…

Через некоторое время Боунс откинулась на подушки и блаженно сощурилась.

— Ох, Фрэнк, милый, как мне тебя не хватало все эти десять лет.

Палпатин повернул к ней не менее довольное лицо и улыбнулся.

— Я с трудом выдержал твой напор, Амелия. Ты не женщина, а песчаная буря на Татуине. Такая же неистовая и горячая.

— Татуин, а где это? — с лёгким любопытством спросила Боунс, водя пальцем по его мускулистой груди.

— В Африке, — не изменился в лице Палпатин. На секунду он забыл, где находится и с кем. Искренняя любовь женщины оказалась способна пробить даже его щиты.

— Мне нравится это сравнение, — между тем промурлыкала Боунс, пододвигаясь ближе. — Тебе не укрыться от бури, мой дорогой…