Он всегда был талантливым диагностом, с почти сверхъестественной интуицией. Но теперь эта способность усилилась многократно. Глядя на пациентов, он словно «видел» их внутренние органы, улавливал малейшие отклонения в работе систем организма, замечал детали, которые ускользали от обычных аппаратов.

В палате № 3 лежал пожилой мужчина с диагнозом «пневмония в стадии разрешения». Альберт, едва взглянув на него, почувствовал что-то неправильное.

— Сделайте повторный рентген, — сказал он медсестре. — И анализ крови на маркеры эмболии.

— Но доктор Кравцев сказал, что он на пути к выздоровлению, — возразила медсестра. — Температура снизилась, и…

— Это не пневмония, — твердо сказал Альберт. — Точнее, не только она. У него тромб в легочной артерии. Маленький, но достаточный, чтобы вызвать локальный некроз ткани. Поверьте мне, если мы не начнем антикоагулянтную терапию сейчас, завтра он будет мертв.

Что-то в его голосе, в уверенности, с которой он говорил, заставило медсестру кивнуть и выполнить указание. Через час результаты подтвердили его диагноз — действительно, присутствовал небольшой тромб, который не заметили при первичном осмотре.

В следующей палате молодая женщина готовилась к выписке после аппендэктомии. Альберт взглянул на ее шов и нахмурился.

— Отмените выписку, — сказал он. — У нее начинается внутреннее кровотечение. Жидкость в брюшной полости.

— Но у нее нормальные показатели, — удивился дежурный врач. — Никаких признаков…

— Поверьте мне, — повторил Альберт.

Их спор прервал стон пациентки, которая внезапно побледнела и схватилась за живот. Через минуту она была на пути в операционную, где обнаружилось именно то, что предсказал Альберт — небольшой кровеносный сосуд, пропущенный хирургом, медленно кровоточил в брюшную полость.

К концу обхода вокруг Альберта собралась маленькая свита из врачей и медсестер, впечатленных его серией невероятно точных диагнозов.

— Как вы это делаете? — спросил молодой ординатор. — Это какой-то новый диагностический метод?

— Просто внимательность, — ответил Альберт. — И многолетний опыт. Тело пациента всегда говорит с нами. Нужно только научиться слушать.

Но он знал, что это было не просто опытом. Наномашины в его крови каким-то образом усиливали его восприятие, позволяя улавливать тончайшие признаки патологий — запахи, которые никто не чувствовал, звуки, которые никто не слышал, изменения цвета кожи, которые никто не видел.

Когда он наконец остался один в своей «берлоге», к нему присоединилась Елена.

— То, что ты делал сегодня… — начала она. — Это было…

— Невозможно? — он усмехнулся. — Добро пожаловать в мой новый мир.

— Как это работает? — Елена села напротив него. — Ты действительно видишь болезни? Или чувствуешь их?

Альберт задумался, пытаясь облечь свои ощущения в слова.

— И то, и другое. И ни то, ни другое. Это… сложно объяснить. Как будто мой мозг получает огромный поток информации, которую обычный человек не замечает. Запахи биомаркеров в дыхании, микроизменения в цвете кожи, тональности голоса, ритме сердца. И все это складывается в… картину. Диагноз.

— Это удивительно, — прошептала Елена. — Ты как живой диагностический аппарат.

— Очень лестное сравнение, — сухо заметил Альберт. — Всегда мечтал быть оборудованием.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — она покачала головой. — Это дар. Ты можешь видеть то, что не видят другие. Спасать тех, кого не могут спасти другие.

— Если, конечно, мне поверят, — Альберт вздохнул. — Не могу же я каждый раз объяснять свои диагнозы словами «просто поверьте мне, я чувствую это».

— Тебе не кажется, что сегодня ты был… другим? — осторожно спросила Елена. — Не только эти невероятные диагнозы. Ты был почти… вежлив с пациентами. Терпелив с персоналом.

Альберт удивленно поднял брови. Он не замечал этого, но, прокручивая день в памяти, понял, что она права. Обычно он был резок, циничен, не стеснялся в выражениях. Сегодня же он действительно проявлял необычное для себя терпение.

— Возможно, это побочный эффект, — задумчиво произнес он. — Саян предупреждал, что наномашины могут влиять не только на физиологию, но и на нейрохимию. Возможно, они корректируют дисбаланс нейротрансмиттеров, который делал меня таким… несносным.

— И это плохо? — улыбнулась Елена.

— Не знаю, — честно ответил Альберт. — Это… странно. Как будто я становлюсь немного другим человеком. Но при этом остаюсь собой. Сложно описать.

Он потер шрам на лице — привычный жест, который сохранился, несмотря на все изменения.

— Но сейчас не время для самоанализа, — сказал он, меняя тему. — Мне нужно в лабораторию. Я собрал образцы крови пациентов с разными патологиями. Хочу посмотреть, как нанокровь взаимодействует с ними.

— Ты взял образцы без согласия пациентов? — Елена нахмурилась.