А сейчас сидела, уставившись на гору бумаг, скопившуюся в мое отсутствие. Отпуск был всем хорош всем, кроме того, что дела еще никак не научились делать себя сами. Понятно, что самые срочные вели помощник и зампрокурора. Но основная рутина дожидалась меня.

Я всегда мечтала работать опером. И даже пыталась поступить в школу полиции. Но как оказалось, там нужно было сдавать нормативы по физкультуре. А еще лучше иметь спортивный разряд не ниже первого взрослого. А какой у меня мог быть разряд? Разве что по сумо. Только я этой экзотической борьбой как-то не увлекалась. И когда мне после обычного юрфака предложили должность следователя прокуратуры, даже обрадовалась. Там, слава Богу, брали без нормативов.

А почему в прокуратуре не требовали отменного физического здоровья, я поняла, лишь приступив к работе. Следователь прокуратуры – это настоящая бумажная душа. Нам приносили собранный материал из полиции о наиболее тяжких преступлениях, а я должна была его изучить и вынести решение о том, возбуждать уголовное дело или нет. И если решала возбуждать, то перекладывала пачку документов из стопки с этими самыми материалами в другую под названием «Уголовные дела». И с этой минуты прокуратура включалась в данное расследование по полной.

Если требовалась дополнительная экспертиза, то могла выехать на место преступления. А вот погоня за убийцами – это не наш профиль. И, наверное, это все же к лучшему. Ничего романтичного в подобной деятельности точно нет.

За два с небольшим года я даже привыкла, смирилась и увидела всю прелесть офисной работы. А погони и перестрелки отодвинула на задворки своей памяти. Не женское это дело.

Тем временем рабочий день пятницы клонился к завершению. В обычные дни мы обедали не час, а сорок пять минут. И за счет этого в пятницу заканчивали работу на час раньше. Хотя это скорее теоретически. Приходилось часто засиживаться допоздна.

Вход в прокуратуру был закрытым. То есть посетители сначала звонили в дверной звонок. И в пятницу вечером мы с чистой совестью могли притвориться, что никого нет. Крупин зашел в кабинет и широким жестом пригласил:

– Прошу!

А мне осталось лишь встать, перейти в красный уголок, а потом поохать от шикарного стола, который он для нас соорудил. Да и мысленно позавидовать. Мой отпуск уже закончился. Новый светил лишь через год. А он завтра улетал с семьей в Турцию. И пусть время в апреле было не совсем курортным, но все же это был отпуск.

Зампрокурора, секретарь и водитель уже сидели за столом. Прокурор обычно в наших посиделках участия не принимал. Наверное, считал, что ему не по рангу сидеть с подчиненными за одним столом. Или какая другая причина была. Но сегодня он зашел в красный уголок с широкой улыбкой и сообщил:

– А у меня для вас сюрприз!

Мы переглянулись с Крупиным. Он аж с лица сошел, решил, что его отпуск откладывается в связи с некими чрезвычайными обстоятельствами. Но Алексей Михайлович потряс перед нами каким-то листом бумаги и торжественно произнес:

– Лейтенантом ты, Ева Павловна, от нас отвертелась. А сейчас точно не открутишься! – и торжественно зачитал приказ о присвоении мне очередного звания старшего лейтенанта юстиции. И я похолодела от ужаса.

У всех силовиков, имеющих звания, была дурная на мой взгляд традиция обмывать звезды. Эти алюминиевые творения безымянных ювелиров нужно было положить в стакан с водкой. А затем выпить содержимое, достав звездочки зубами. Я еще могла бы осилить стакан пива, наверное. Но пятидесятиградусный самогон?

– Что ты, Ева Павловна, не тушуйся! – подначила меня секретарша Наталья, которой званий не давали. И мне всегда казалось, что она нам завидует. Но сейчас я готова была поменяться с ней местами. – С твоим весом ты хлебнешь и не заметишь!

А вот не надо на больную мозоль!

Но делать было нечего. Прокурор налил мне, жалея, третью часть пластикового стаканчика. Кинул звездочки и напутственно произнес:

– Повезло тебе, Петрова. Стол отдельный собирать не нужно.

Я выдохнула, зажмурилась и заглотила обжигающую жидкость. На этом мои воспоминания обрывались.

Через какое время я очнулась, не знаю. Только свое бедное тело я обнаружила сидящим с странном кресле с золочеными подлокотниками, гнутыми ножками и обтянутом золотистым бархатом. В прокуратуре подобных кресел точно не держали.

Я огляделась по сторонам. Место было незнакомым, на красный уголок точно не похожим, скорее на рекреацию какого-то учебного заведения. На многочисленных диванах сидела молодежь в форме, очень напоминавшую мой мундир работника прокуратуры, и что-то оживленно обсуждала.