– Но моей воспитаннице уже есть шестнадцать лет! – сообщила я.

И, о, диво, глаза хозяйки тут же вспыхнули интересом. А меня это начало напрягать.

– Шестнадцать лет, говорите? – уточнила она уже совсем другим голосом. – Это уже интересно. Но первый взнос вам все же придется внести. Я же не знаю, каким спросом будет пользоваться ваша протеже.

Спросом? Это она вообще про что? Сразу в голову хлынули очень неприятные мысли. Но я пока сдержалась. Возможно, я что–то недопонимаю.

А Вильма, явно вдохновленная тем, что я не задаю лишних вопросов, предложила:

– Пойдемте, я вам покажу, как живут мои воспитанницы. Вам должно понравиться.

Я кивнула, соглашаясь. И мы вышли из кабинета и отправились на экскурсию по пряничному домику.

И если бы не предыдущие странные слова начальницы, мне бы все должно было здесь нравиться.

Маленькие воспитанницы жили в общих спальнях по пять человек. Белые кровати под разноцветными покрывалами, тумбочки возле каждой из них и полотняные коврики под ногами. Все чисто и уютно, но чем-то напоминало больницу, в которой у пациентов забирали одежду, чтобы они не сбегали самопроизвольно и не нарушали больничный режим. Тогда я решила уточнить:

– А где девочки хранят личные вещи и делают уроки?

– Не волнуйтесь, мы их здесь учим и не даем отлынивать от занятий! – грудным смехом ответила мадам. – Просто зачем беспорядок в комнатах разводить? Они уроки учат в классных комнатах. Там же в партах оборудованы ящики для учебников и писчих принадлежностей. Им просто нет надобности таскать тетради туда-сюда.

Предположим, вот с этим я была вполне согласна. Что-то наподобие школьной продленки, когда уроки учат в классе, а домой приходят уже с выученными уроками.

Мимо нас пробежала стайка девочек. Они тоже, как и у Трильи, были одеты в серые форменные платья. Примерно, как в Советском союзе все девочки от Калининграда до Камчатки ходили в коричневых платьях с фартуками и белыми воротничками. Фартуки на них тоже были. Но в отличии от первого приюта, воротнички украшали каждую девочку. О чем я не преминула заметить.

– Мы же с младых ногтей приучаем наших воспитанниц к прекрасному! – гордо сообщила начальница. – И также этим самым приучаем к чистоте.

– А где у них хранятся остальные вещи? – повторно задала я, мучивший меня вопрос.

– Как где? – Вильме этот вопрос показался явно странным. – В камере хранения. Там никто ни у кого ничего не может украсть или испортить. Все выдается в целости и сохранности.

С одной стороны, я признавала правомерность такого способа хранения вещей. Бывала в ранней юности в детских оздоровительных лагерях. С другой, как-то стало не по себе. Одно дело прожить так три недели. А другое – постоянно.

– Но что мы все про малышек? – встрепенулась матушка. – Вы же сказали, что вашей девочке уже исполнилось шестнадцать. Пойдемте, посмотрим, как живут наши старшие воспитанницы.

Как я поняла, на первом этаже были столовая, классные комнаты и кабинет начальства. На втором жили малышки. А вот третий этаж отдали во владение старшим воспитанницам. И он разительно отличался от второго.

Длинный коридор были буквально усеян дверями. Казалось, что между ними нет ни малейшего просвета, они шли сплошной стеной.

– И каковы же размер этих комнат? – не удержалась я от вопроса. Если метр на два, как у японцев в капсульных квартирах, то жить в таком довольно сложно. Размеры я, возможно, утрирую. Но суть остается той же.

Однако матушка рассмеялась и махнула рукой, опровергая мои рассуждения:

– Что вы! Мы достаточно состоятельный приют. И можем позволить девочкам отличные условия. Иначе я бы не повела сюда потенциальную клиентку. Девочки, если не заняты, все на занятиях. Поэтому можете толкнуть любую дверь. И если она открыта, посмотреть, как живет ее хозяйка.

Меня должна была сразу насторожить фраза «если не заняты». Но я так увлеклась разглядываем помещений и разгадыванием загадки величины помещений, что просто пропустила эти слова мимо ушей. Толкнула дверь, оказавшуюся рядом со мной и тут же оказалась в уютной комнате, которая в отличии от младших, была снабжена шкафом, письменным столом и широкой кроватью под балдахином, что совсем не вязалось с приютским бытом.

На дальней от двери стене была еще одна дверь, которая вела в ванную комнату и туалет. В самой ванной двери было две.