– Это блюдо готовится сразу из мелких кусков, – сообщила я без задней мысли. Однако сэр вдруг недовольно проворчал:

– Продукты только таким образом портишь!

А я-то уж думала, что у нас установился мир, и отношения будут вполне терпимыми или даже хорошими хотя бы до конца практики. Отвечать на его ворчание не стала. Он этого не требовал, а я не хотела ввязываться в пустые дрязги.

Хозяин приступил к трапезе. Я решила понаблюдать, как это делают истинные аристократы. Где мне было еще этому учиться?

Правда, надо сказать, что в нашем универе курс этики и эстетики вела милейшая Надежда Пантелеевна. Она считала, что философские понятия – это хорошо. Однако знаний элементарных знаний, как вести себя за столом, еще никому не мешали. И мы терпеливо раскладывали на парах ложки и ножи. И заучивали, сколько зубцов у десертной вилки, а сколько у рыбной.

Навыки сэра Фэлкона с моими знаниями не расходились. Единственное, что нас отличало, он сидел с совершенно ровной спиной и ел неторопливо. И слепота здесь была ни при чем. Я же, будучи студенткой, привыкла заглатывать еду на ходу, пока не кончилась перемена. А про прокуратуру вообще молчу. Там мы питались тем, что приносили из дома. А из дома я приносила салатики или второе, купленное накануне в «Пятерочке» в одноразовой посуде.

Поэтому сейчас я тоже выпрямила спину и постаралась более тщательно жевать, вспоминая, что для похудения нужно делать это не менее двадцати раз.

Минут пять мы ели в полнейшей тишине. Я даже успела порадоваться, что ужин пройдет спокойно и аппетит мне больше никто не будет портить своим ворчанием. Только Эдгар не был сам собой, если бы так поступил. Он, видимо, долго терпел. Но под конец, когда я разливала чай, всё же спросил:

– Еванджелина, как продвигается ваше расследование? Вы нашли еще какие-нибудь зацепки?

– Увы, сэр Фэлкон, нет. Я же пошла по вашему приказу убираться и готовить, а не раздумывать над перипетиями убийств, – я вдруг поняла, что совершенно его не боюсь, как было в мой первый вечер. Да, ворчит, бывает вспыльчив и недоволен. Только каких-либо последствий для меня это недовольство не несет.

– Нужно было убираться и думать! – резюмировал он.

– Хорошо, в следующий раз я постараюсь делать именно так! – и я с великим удовольствием показала ему язык. Меня тут же отпустили все обиды. Иногда в том, что хозяин слеп, все же есть свои плюсы.

– Хорошо, – покладисто согласился он и вдруг выдал неожиданную новость:

– Завтра у нас будут гости. Ты сможешь приготовить что-то более изысканное не обед?

У меня же внезапно что-то царапнуло в душе. Изысканное?

– Сэр, это будет женщина? Мне готовить что-то сладкое?

– Сладкое? – искренне удивился он. – Вы считаете, что сладкое любят только женщины?

Я поняла по его тону, что он сам не отказался бы от пирожного или сладкой запеканки. Но все же пояснила:

– Нет, я так не думаю. Но знаю, что многие женщины предпочтут жареному мясу что-то более вкусное и легкое.

Сразу в памяти всплыла моя подружка Зоя, которая все время худела, поэтому на свиданиях съедала максимум один листочек салата. А потом мне жаловалась, что очередной кавалер ей совершенно не понравился. Если бы меня посадили за стол с разными вкусностями, а съесть разрешили лишь этот проклятый салат, мне бы кавалер не только не понравился. Я бы его убить могла.

Эдгар же лукаво улыбнулся, словно разгадал моё недовольство. Но потом помрачнел, явно решив, что он уже никому понравиться не может. Пожал плечами каким-то своим мыслям, скривился и все же объяснил:

– К нам завтра прибудет доктор Мейсон. Он уже полгода безуспешно пытается меня вылечить. Я понимаю, что ему это не удастся никогда. Но он человек жадный и просто так от золотого за прием не может отказаться.

После этих слов он помрачнел еще сильнее, покраснел и почти шепотом уточнил:

– Ева, скажи, у тебя остался золотой? Я совершенно забыл, что ему за посещение придется платить.

Я же порадовалась своей экономности и постаралась успокоить хозяина:

– Не волнуйтесь, золотой у меня есть. И я обязательно расплачусь с доктором.

– Но обычно деньги отдавал я сам, – тут же возмутился его светлость.

– Интересно как вы это делали, не видя? На ощупь? – хмыкнула я.

– Нет, я открывал перед ним кошелек, а он сам брал ту сумму, которую считал нужной, – с гордостью сообщил мой больной

– Интересно, как после такой щедрости вы не разорились совсем и не потеряли свой дом?

– Дом – это майорат. Он не подлежит делению и переходу в чужие руки, – дал разъяснения Эдгар.

– И то хлеб, – согласилась я.