На меня глянул страшный желто–коричневый камень. Только бояться было некогда. Я крепко сжала зубы и как можно более аккуратно протерла его поверхность самогоном. На всякий случай отступила назад. И, похоже, сделала правильно.

– Что ты со мной сделала, ведьма! – взвыл вдруг больной, сжимая ладони в огромные кулаки. – Я же тебя придушу, как только поймаю!

Я, конечно, понимала, что поймать он меня не сможет. Магическое зрение было не настолько сильным. А почему-то подумала, что ему нужно предложить пользоваться тростью. Ведь на земле миллионы слепых людей с помощью этого нехитрого приспособления живут, работают и делают море других полезных дел. Потом решила, что об этом думать все же преждевременно.

Больной метался по кровати, шипя что-то нечленораздельное сквозь зубы. А я поняла, что моя лекарская миссия, похоже, провалилась. Камень – это не папиломка.

А он внезапно затих. Я испугалась, не умер ли он и тихонечко подошла ближе. И тут меня поймали с воплем:

– Ага, ведьма, попалась!

Я поняла, что сейчас меня будут наказывать. И вполне возможно, что заслуженно. Вырваться из его лапищ было практически невозможно. Даже мои 100 килограммов бы не спасли. Застыла, ожидая своей участи и понимая, что сопротивление лишь сильнее его раззадорит.

Однако бить и превращать меня в лягушку или в зомби не стали. Он лишь криво ухмыльнулся и прошипел:

– Молись, ведьма! Я сейчас глаз открывать буду!

Мне совсем некстати вспомнился анекдот, в котором сын пришел домой с серьгой в ухе. А отец, увидев украшение, сказал:

– Раньше ухо прокалывали две категории мужчин. Это пираты и педики. Я сейчас выгляну в окно. И, не дай бог, там не стоит твой пиратский корабль!

Я точно знала, что корабля там нет. Поэтому застыла в ожидании приговора.

Эдгар затих на пару секунд. А затем медленно поднял свои веки, являя миру камни. Я поняла, что мой порыв был глупым.

– Не вижу, – печально подытожил он. Моргнул пару раз и неожиданно радостно выдал:

– Но камень в глазу перестал царапать веко! Этот глаз я уже могу повязкой не перетягивать!

Это был самый первый и самый крохотный шажок к выздоровлению. Помня, что даже одной и той же ватной палочкой не рекомендуют в другом ухе ковырять, я свернула вторую ветошку и обработала левый глаз.

Он уже не так метался и непечатно ругался. А лишь лежал, постанывая. И через какое-то время успокоился со словами:

– Даже если дальше не пойдет, все равно ты мне принесла облегчение! Я зачем глаза завязывал? Чтобы веки не шевелились и об острые углы камней не терлись. Это, знаешь ли, было очень больно.

А я знала. Папилломы давали примерное представление.

Встала, уже собираясь уходить. Но Эдгар меня задержал вопросом:

– Ева, а у вас в мире тоже больные органы этой чудо-смесью мажут?

– Нет, сэр Фэлкон, у нас ею обычно лечат камни в почках. А сами понимаете, мазать их вряд ли получится. Обычно эту жидкость пьют.

– Подожди! – он снова ловко поймал меня за руку. Надо же как умудряется меня чувствовать! – Может, мне тоже следует ее выпить для усиления эффекта? Или ты с собой привезла ее слишком мало?

Четверть самогона мало? Слава Богу, точно нет. И если я налью ему рюмочку, думаю, на остальное лечение должно хватить. Разве рискую только тем, вдруг он пьяный будет буйным. Но, думаю, с 50 грамм огромный мужчина разбушеваться не успеет. А больше просто не дам.

– Нет, у меня ее достаточно. И я вполне смогу налить вам рюмочку.

Теперь я уже беспрепятственно покинула спальню хозяина и отправилась на кухню, где оставила бутыль. А вернулась с подносом, неся рюмку и помидорку на закуску.

Когда он взял рюмку в руку, то поднес ее к носу, нюхая. Застыл с удивленным лицом, затем покачал головой и выдал:

– Лесом пахнет!

– Можжевельником, – поправила я его. – Это у нас куст такой растет. Обладает очень сильными дезинфицирующими средствами. А также его настой разрушает уратные камни.

Он кивнул в знак того, что принимает мои объяснения, и в один глоток опрокинул содержимое в рот. А я вдруг подумала, что даже не знаю, есть в этом мире спиртное или нет.

Но по его расплывшемуся в улыбке лицу поняла, что, видимо, есть.

– Эх, хороша! – довольно протянул больной. Вот тут я с ним была не согласна, не понимая, что может быть хорошего в крепком спиртном напитке. Я в них совершенно не разбиралась. Лишь коньяк мне казался пахнущим клопами. А все остальное было одинаковым.