— Что вы, Павел Иванович! — неподдельно возмутился я. — Это будет политически неправильно!

Всё-таки кроме своего статуса ветерана, он был ещё и большим любителем бокса, а также бывшим сотрудником МВД. Уважение к таким людям у меня было искренним.

— И меня не надо черкать, — шутливо вставил Владик Якутис, который тоже значился в списке Верховного Совета.

Этот парень тоже мне запомнился — он усердно пытался споить меня в самолёте, когда мы летели в Москву. Весёлый, общительный, но напористый до невозможности. Владик избирался от Богучанского района, где он работал бригадиром в леспромхозе.

Всего семь человек будет от края в Верховном Совете. Ну, вернее, семь, если считать этого самого Максимова. А так, седьмой — депутат от Таймырского округа. Тоже наш, но, если честно, больше географически. Таймыр — это особый регион, с его вечной мерзлотой и северным укладом жизни, а в остальном мы вроде как одна команда, хоть и довольно разношёрстная: от героев труда до писателей, военных и молодых депутатов вроде меня.

Время уже 23:30, и я отчётливо понимаю, что домой приеду только глубокой ночью. Хорошо хоть собрание завтра перенесли на одиннадцать утра — успею немного выспаться. Склоняюсь над листками, внимательно вчитываясь в списки. Мне, например, от РСФСР предстоит вычеркнуть аж тридцать человек! Ну что ж, начнём.

Шустро и уверенно вычёркиваю всех лишних. Собчак? Нахер! Памфилова — туда же! Заславская? Мимо. А не надо было про Тбилиси врать! Примаков? Э… вот над ним я задумался. Ладно, этого товарища оставлю. Может, пригодится.

Пока дошёл до раздела «Совет Национальностей от РСФСР», изрядно уморился. Тут из одиннадцати депутатов надо было вычеркнуть только одного.

Так-с, кто у нас тут лишний… Ну, Ельцин, разумеется! Остальных либо не знал, либо знал слишком хорошо. Например, врача из Кемеровской области. Вот его-то я точно вычеркивать не буду!

Этого человека я знал лично, из будущего. Летом 92-го года пришлось полежать в больничке в Новокузнецке. Ничего серьёзного — то ли камень вышел, то ли невралгия какая. Будучи в стройотряде у меня прихватило спину — боль резкая, не повернуться. Отвезли в ближайшую больницу, и именно там мы познакомились. Замечательный врач и отличный человек! В те голодные и нищие годы у него в больнице был порядок — настоящий островок стабильности.

Ельцин лишний, это понятно. Тем более помню, что его и так поначалу не избрали, а прошёл он только потому, что кто-то позже отказался в его пользу… Казанник вроде. Да, точно, ведь вчера я их видел вместе!

Я уже занёс ручку над нужной строкой, как вдруг слышу:

— Ты смотри, как шустро заполнил! Молодец, Штыба! А я вот только сейчас этим заниматься буду, понима-а-ашь.

Ельцин каким-то неслышным образом подкрался ко мне сзади и теперь заглядывал в мой бюллетень, нагло нарушая регламент. Голосование ведь тайное!

— Борис Николаевич! Вы в разведке, часом, не служили? Ну нельзя же так подкрадываться незаметно! — искренне возмутился я, оторвавшись от списков и оглянувшись.

— Да ты весь в работе, вот и не заметил! — весело ответил он, явно довольный своей выходкой. — Кого вычеркиваешь?

— Кого-кого… Не своего же врача-сибиряка! — ответил я, стараясь сохранить невозмутимый вид. Но, почувствовав пристальный взгляд Ельцина, сдался: — Лукина вычеркну.

С этими словами я провёл ручкой по строке, лишая своего голоса одного из будущих основателей партии «Яблоко».

Нет, ну а что мне было делать? «Тебя вот хотел черкнуть!» Но как на глазах у Ельцина его же и вычеркнуть? Я не такой отважный, как кот Костика по имени Валет.

Что за кот и что за Костик? Был у меня в общаге такой приятель. Жил он с кошкой Фоской и котом Валетом. Так вот, Валет был насквозь отмороженный. И почему-то он с первого взгляда невзлюбил нашего сокурсника Семёнова. Как только тот заходил в гости к Костику, Валет сразу начинал свою вредительскую миссию: гадил в туфли, не задумываясь о последствиях. Семёнов, конечно, дико бесился, а Валету потом за это прилетало, и прилично! Но, что самое поразительное, привычек кот не менял. Как сейчас помню: ссыт Валет в туфли Семёнову, прекрасно зная, что за это получит, и при этом смотрит на своего врага с ненавистью, упёрто продолжая своё дело. Исключительной отваги кот был! Так вот — я, к сожалению или к счастью, не Валет.

— А чего Лукин? — недоумевает Ельцин.

— Ну а кто ещё? Он для этого подходит! — отшутился я, процитировав известную фразу из фильма «Гараж».

— Да, точно! Гуськова-то нет! Значит — Лукин! Ха-ха! — подхватил Борис Николаевич мою шутку.

Стало немного противно за свою бесхребетность и неожиданно для себя я сказал:

— Только всё равно — лишний вы будете. Ведь фактически мы голосуем не «за», а «против», вычеркивая депутатов. А у вас врагов больше, чем у остальных десяти ваших конкурентов.

— Считаешь? — Ельцин и не думает обижаться на резкую правду. — А чего не Воротникова, например, забаллотируют?

— Две трети съезда как избрали? По партийным спискам да от общественных организаций! За кого они? Вот и ответ. Свои две трети Воротников наберёт, пусть даже человек семьсот его вычеркнет.

— М-да… а ведь, пожалуй, ты прав, — Ельцин растерянно оглянулся на кучку своих товарищей, которые стояли невдалеке.

Он один подошёл ко мне, и это уже было хорошо. Ни к чему всем знать, кого я тут вычеркиваю. Лукин, например, ещё обидится, а оно мне надо?