— Я замужем… Пока замужем, — лукаво, но как мне показалось, с грустью пояснила Лена и посмотрела на меня так выразительно, что я задумался: — «А может, ну его к черту? Замутить с прокуроршей? Ну, чисто для разрядки?»

— А почему так? — оживился Генка, совершенно не заботясь о том, насколько бестактно звучит его вопрос.

— Изменял мне! Ненавижу изменщиков! — серьёзно сказала Ленка, гордо вскинув подбородок, а мне стало стыдно.

На свои места возвращаться ещё было рано, а потому мы, поддавшись стадному чувству любопытства, незаметно примкнули к небольшой кучке депутатов. Там косматый дядя в мятом костюме читал свои стихи.

— Ты в какой гостинице остановился? — тихонько шепнула мне на ухо девушка, и я понял, что мой к ней интерес взаимен.

— В «Москве», но я там бываю редко, — ответил я сдержанно, стараясь не показать лишнего. — У друга ночую, тоже боксёр отличный.

И не соврал. Витька Артемьев, проводив своих на дачу, теперь жил в квартире один, так что мне смысла мыкаться по гостиницам не было, и я составил компанию другу. Вчера вот даже на концерт вместе сходили.

Но Лену я решил потихонько слить. Перед Мартой неудобно, да и прокурорша, как выяснилось, «изменщиков» не любит. К тому же она явно не тот человек, с кем можно заводить короткие интрижки. Умная, цепкая, и если почувствует подвох — мало не покажется. А мне сейчас лишние проблемы совсем не нужны. Так что лучше оставить всё как есть. У нас ещё впереди весь съезд, и пусть я останусь для неё просто соседом по креслу.

— Я тоже в «Москве», в четыреста третьем. Но не одна там живу — девушка из Ростова со мной, тоже депутат.

— Да ты что? И я из Ростова родом. А как фамилия соседки? — заинтересовался я.

— Черных или Чернышева… Забыла. Да она тоже тут, могу поискать…

— Не, не надо… Так я зайду к вам в гости вечером?

— Неудобно как-то, надо ведь у соседки спросить… Может, лучше в ресторане посидим? — сомневается Лена.

— Давай! В девять, например? — быстро соглашаюсь я. — И подругу можешь взять. Хоть узнаю, как дела там, на родине.

— Это вряд ли! — протянула моя новая знакомая с лёгкой усмешкой. — Не закончить нам до девяти, чует моё сердце.

Доклад мандатной комиссии я слушал вполуха. Даже наезд Шенгелии по поводу грузинских событий прошёл мимо моего внимания, как и выступление депутата из Армении о волнениях в Сумгаите. Уловил только концовку.

— Но я должен сказать, мы не почувствовали, что прогрессивная часть Азербайджана, её интеллигенция осудили этот акт насилия, — прозвучало с трибуны.

Да эта самая интеллигенция только в восторге, уверен. При той бешеной ненависти, которая сейчас бушует между народами, ничего другого и ожидать не приходится. М-да… национализм, он как мифическая древнегреческая гидра: отрубаешь одну голову — вырастают две. Вот, например, перед самым съездом Верховный Совет Литвы принял «Акт о государственном суверенитете». Заявление мощное, но почему-то все здесь делают вид, что ничего не случилось. Тишина, молчание. А сколько ещё таких «актов» всплывёт в ближайшее время?

Когда началось голосование о выборе Горбачёва на пост главы государства — председателя Верховного Совета СССР, я чуть было не проголосовал за включение депутата Оболенского ему в конкуренты. Уже готовился было поднять мандат, но буквально за руку себя поймал и в итоге проголосовал «против».

А вот Лена, кстати, подняла мандат «за» с такой уверенностью, будто давно всё решила. И как оказалось не она одна: почти семьсот человек высказались за Оболенского — это треть от числа собравшихся! Я тут же почувствовал лёгкое сожаление о своей осторожности. Столько «за» голосуют — одним больше, одним меньше, какая разница?

Лена Миндубаева оказалась права, когда говорила что быстро мы не управимся. Пока утвердили счётную комиссию, пока разобрались с деталями, время подползло к девяти. А тут ещё и перерыв объявили.

— Это что же, опять безальтернативные выборы! — возмущался кто-то неподалёку, за соседним столиком в буфете, где мы с Леной пьем кофе.

Да, остался единственный кандидат. Остальных зарезали, заболтали, не дали слова. Ельцин, кстати, взял самоотвод. Интересно другое: голосовать за Горбачёва мы будем тайно, всем депутатам выдадут бюллетени. С языка рвалось: «важно, не как проголосуют, а как посчитают», но тут, думаю, особо жульничать нет смысла. Конкурентов-то у Горбачева нет — выберут его. Во всяком случае не наберётся столько голосов «против».

В Георгиевском зале уже всё организовано: порядка двух десятков столов, к каждому — небольшая очередь. Депутатам при предъявлении мандата выдают бюллетень. Кабинок для голосования раза в два больше, чем столов, и все они закрытые, как и положено для «тайного» голосования.

Голосую’против', бросаю бумажку в урну и иду на выход. Вариантов два: или выйти из здания Большого Кремлевского дворца на Соборную площадь, или же из Георгиевского зала спуститься вниз на первый этаж. На улицу никто не идёт, конечно. Часов в одиннадцать собираемся ещё раз. Считают результаты. «Против» оказалось около сотни голосов, и ещё одиннадцать бюллетеней… пропало. Чёрт, надо было и мне зажилить для истории бумажку!

В итоге Меченый благополучно избран, и теперь читает с трибуны по бумажке. Надеюсь, это его последняя речь на сегодня.

— Выразить вам глубокую благодарность за то высокое доверие… Вперёд по пути Перестройки! — торжественно произнёс Горбачёв.

Слава богу, он краток, и вскоре председательствующий, откашлявшись, официально закрыл первый день съезда:

— Уважаемые товарищи депутаты! Объявляется перерыв до 10 часов утра завтрашнего дня.

На улице уже стемнело, усталые депутаты расходились по машинам и гостиницам. Я вместе с Генкой и Илюхой направлялся к машине Витьки Артемьева, который спецом за мной заехал.