315

Так, например, Нидерле (Niederle. Op. cit. S. 76) считал, что народ, отдавая почести этим объектам природы, «поклонялся существам, в них заключенным…» Также и Брюкнер (Bruckner. Mitologia slowianska. S. 42) писал: «Роща или дерево никогда не является богом, а лишь его излюбленным местом пребывания». Так же считал и Мошиньский (Moszynski. Op. cit. S. 518) относительно деревьев (в полемике с Маннхардтом и Фрэзером); в то же время, признавая воду обычным местопребыванием духов и демонов, он говорил и о ее культе, или обожествлении (С. 507). Но если существовал культ воды, не видно причины, почему бы не обожествлять и деревья, только их культ мог исчезнуть раньше, что, впрочем, не совсем ясно. Во всяком случае культ объектов природы относился наряду с магией и культом мертвых к древнейшим формам полидоксии.

316

L. К. Goetz. Kirchenrechtliche und kulturgeschicht/iche Denkmaler Altrussland. — Stuttgart, 1905. S. 141.

317

Текст этого Слова недавно перепечатал Еремин (И. П. Еремин. Литературное наследие Кирилла Туровского // ТОДРЛ. 13. — 1957. С. 415): «Обновися тварь; уже бе не нарекуться богомъ стухия: ни солнце, ни огнь, ни источници, ни древеса. Отселе бо не приемлеть ад закалаемых отци младенци, ни смерть почьсти; преста бо идолослужение, и погубися бeсовьское насилье крестным таинством, и не токмо съпасеся человечь род, но и освятися Христовою вeрою».

318

Гальковский 2. С. 41: «огневи ся молять, зовуще его Сварожицемь…» И далее там же. С. 43: «моляться подъ овином огневи…» Аничков. Op. cit. С. 374, 377.

319

PRPrava 1. S. 245. — ст. 6: «или кто молиться под овиномь, или в рощениьи, или у воды…» Высказано предположение, что это были культовые формы «в некоторой степени охристианенные», т. е. христианские молитвы совершались не в тех местах. Я. Н. Щапов. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. — М., 1972. С. 48. Однако Слово некоего Христолюбца, см. предыдущую сноску, свидетельствует о том, что под овином совершались языческие молитвы (огню).

320

Гальковский 2. С. 25: «огнь творить спорыню сушить и зрееть, того ради оканини полуденье чтуть и кланяються на полъднь обратившеся». Аничков. Op. cit. С. 386.

321

Гальковский 2. С. 60: «А друзии огневи и камению и рекамъ и источникомъ…» О древнем почитании камней у других славян см.: Niederle. Op. cit. S. 28; о камнепоклонничестве у славян вообще: Moszynski. Op. cit. S. 514–516; на Руси: Haase. Op. cit. S. 177. В этом источнике в начале мифологического описания содержится схематичное упоминание, имееющее, повидимому, литературный характер: «и крещения отвергоша и приступиша къ идоломъ и начаша жрети молнии и грому и солцю и луне. А друзии Перуну, Хоурсу…» Если бы не контекст, заслуживало бы внимания упоминание о поклонении Перуну, которое, несмотря на литературное происхождение, могло бы соответствовать действительности.

322

См. выше. О шаблонном содержании этого замечания см. Mansikka. Op. cit. S. 288. Особая честь оказана в восточнославянском фольклоре матери-земле (мать земля сырая) как объекту природы; из источников, однако, не следует, что это был религиозный культ, выражавшийся в признании ее покровительства, жертвоприношениях, молитвах. Научная литература также не уделила этому почитанию особого внимания. Подробно им занялся только Комарович (В. Л. Комарович. Культ рода и земли в княжеской среде 11–13 вв. // ТОДРЛ. — 16/1960. С. 97–104, однако из его выводов не вытекает религиозный характер этого культа. Древнейшим восточнославянским свидетельством этого культа на Руси считаются слова, заключенные в полемическом тексте (конец 11 века) против латинников, приведенном в Повести временных лет (ПВЛ. С. 145 (988 г.)): «Пакы же и землю глаголють материю. Да аще ли по сихъ разуму земля есть мати, то почьто плюеть на матерь свою?» Этот упрек, направленный против латинников, якобы не имел обоснования, а потому был признан русской вставкой, соответствующей восточнославянским народным верованиям, отраженным в былинах, сказках, заклятиях («ты небо — отец, ты земля — мать»), песнях и обрядах, см.: Д. С. Лихачев. Повесть временных лет 2. М.; Л., 1950. С. 341 (где также приведена литература по данной проблеме). Однако представляется сомнительным, чтобы русский автор отягощал латинников ответственностью за русские народные верования. Приведенный упрек имеет греческое происхождение и приписывает католической доктрине народные верования из латинской сферы. Мы также имеем здесь дело с отражением индоевропейского космогонического мифа, свойственного как славянам, так и Западу. Нет данных также ни об антропоморфизации земли, ни о демонах, ее представляющих. Замечания Стрыйковского (М. Stryjkowski. Кrоnіка polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi 1. — Warszawa, 1846. S. 147) о «боге земленнике», почитаемом не только в Литве и Лифляндии, но «и в некоторых русских землях», — это только литературная реминисценция литовского демона по имени Семепатес, или zemepacius, то есть «властелин земли», М. Mazvydas. The Old Lithuanian Catechizm. Assen, 1911. S. 8.

323

Cp. Niederle. Op. cit. S. 72.

324

О козлах и баранах: В. Я. Петрухин. Ритуальные обряды из курганов Гнездова и Чернигова // Вестник Московского университета. Сер. 9. История. — 2/1975. С. 85–92. В ритуальном обряде варили в котле козла или барана (в сер. 10 века; здесь соединились скандинавские и славянские обычаи). Конечно же, и речи не идет о культе этих животных. О конях, в частности в погребальных обрядах: Z. Rajewski. Коn w wierzeniach и Slowian wczesnosredniowiecznych // Wiadomosci archeologiczne. — 39/1975. S. 516–520. В качестве материала для сравнения можно привести захоронения животных, особенно коней и собак, в славянских могилах в Чехии, Z. Krumphanzlova. Die Ausstattung der Burgwallzeitfriedhofe in Bohmen und ihre rituelle Bedeutung // VPSlov. — 7/1972. S. 181. О почитании животных у славян: Niederle. Op. cit. S. 71–73; этот автор говорит также о тотемизме, но при современном состоянии исследований этот вопрос можно опустить. О почитании животных на Руси: Haase. Op. cit. S. 217–227.

325

Т. Zielinski. Religia Rzeczypospolitej Rzymskiej 1. — Warszawa-Krakow, 1933. S. 340; T. Zielinski. Hellenizm a judaizm 1. — Warszawa-Krakow, 1927. S. 190. Cp.: Nilsson. Geschichte der griech. Religion 1. S. 164. Так же считал J. Bazet. Histoire politique et psychologique de la religion romaine (изд. 2). — Paris, 1973. S. 74: «каждый умерший уединяется в свою хижину-урну или свою комнату-могилу, обставленную предметами, либо миниатюрными, либо реальными, необходимыми в жизни… будучи прахом или скелетом, мертвый жил у себя дома…» Отголоском первобытных верований в Исламе является стеснение сверхъестественной силой стенок гробницы грешника и расширение могилы человека праведного, Widengren. Religionsphanomenologie. S. 444.

326

Caquot. La religion d‘Israel. S. 413.

327

de Vries. Altgerm. Religionsgeschichte 1. S. 234–236; ср. T. 2. S. 58. Cp. В. Я. Петрухин. К характеристике представлений о загробном мире у скандинавов эпохи викингов (9–11 вв.) // Советская этнография. — 1/1975. С. 44–54.

328

Zielinski. Religia Rzeczypospolitej Rzymskiej. S. 340.

329