– Я беременна, – тихо сказала Кларис, ненавидя себя за то, что приходится говорить это вот так, при всех. Эта новость должна была стать только их, особенной. Мориан широко распахнул глаза, его взгляд замер на её животе. – Можешь представить, что со мной сделают люди, когда увидят полукровку? И в твоем клане меня не примут. Но если… если ты поможешь нам вернуть наших людей, то тебе позволят жить в городе.

Ей пришлось сказать истинную причину, по которой она привела Чонсока сюда. Если с помощью Мориана они вернут людей, то Чонсоку придется убедить жителей принять его. Фенриса же они когда-то приняли.

Мориан дернулся, как будто его ударили, а выражение лица стало таким, словно ему плеснули в лицо ведро помоев.

– Жить с людьми?.. Стать предателем?

Он не верил своим ушам. Она же знает, что это значит для него! Как у неё только язык повернулся сказать подобное? Губы презрительно скривились, но взгляд снова против воли замер на её животе.

По лесу стал разноситься едва слышный гул. Мориан пришел в себя, схватил за руку Кларис и побежал. Лайя, Фенрис, Чонсок быстро переглянулись, явно неготовые к столь резкой перемене, и побежали следом.

Мориан остановился у большого круглого камня и отодвинул его. В показавшийся лаз сразу же заскочила Кларис. Следом протиснулся Чонсок. Фенрис рукой указал на укрытие Мориану, очевидно, намеревающемуся зайти последним. Таурендил скривился, плюнул Фенрису под ноги, но всё же зашел внутрь.

Лайя плохо относилась к замкнутым пространствам, тем более под землей. Она замерла, часто задышав. Сырость, исходящая от убежища, ударяла в нос, навевая неприятные ассоциации.

– Всё хорошо, я буду рядом, – прошептал ей Фенрис и сжал в поддержке руку.

Лайя, судорожно вздохнув, поспешила внутрь. Мрак обнял её, сдавливая грудь и вызывая удушье. По воздуху поплыли ледяные сферы Фенриса, слабо освещая пространство. Стало чуточку спокойнее. Фенрис зашел последним и задвинул камень.

Лайя осмотрелась. Помещение было похоже на подвал. Стены и пол, да и потолок, были выложены из камня. Внутри сыро и душно. Воздух проникал только через небольшие щели в их камне-двери. В углу лежало что-то наподобие постели. Даже подушка и одеяла были. На этом, собственно, всё.

– Нам придется пробыть до утра здесь, – пояснила Кларис и села на одеяла. Мориан устроился рядом.

Лайя опустилась на пол между Фенрисом и Чонсоком. Настывшие камни сразу стали холодить тело, вызывая желание подняться, вот только уставшие за день ноги это желание не разделяли. Места было немного, поэтому, чтобы вытянуть ноги, пришлось расположиться чуть под углом. Сумки и оружие каждый положил возле себя, чтобы в случае необходимости их можно было сразу взять.

– Это правда, – прошептал Мориан, переводя взгляд с голубоватых шаров, висящих в воздухе, на Фенриса. – Ты маг… Но как? – Мыслительный процесс был ярко отражен в его изумленных глазах. Ошеломление постепенно сменялось надеждой. – Сын Верховной жрицы тоже был Эарендил, как и его отец, – размышлял вслух эльф, рассматривая Фенриса. – Невероятно… Магистр?

Фенрис медленно кивнул. Неважно, во что он верил сам, сейчас ему выгодно быть Магистром.

– Но где ты был всё это время, пока мы… пока… – Мориан смотрел на мага и качал головой, не понимая, почему тот не объявился раньше? Как он мог бросить свой народ?

– Так было нужно. – Холод, сквозивший в его голосе, да и в образе в целом, покоробил Лайю. В голубоватом полумраке Фенрис выглядел именно так, как и должен в её понимании выглядеть Магистр. Слишком… неприступно и отталкивающе. Лайя невольно сместилась ближе к Чонсоку. Воин же перемены не увидел. Его занимали вещи гораздо более страшные, чем наличие рядом древней сущности. Фенрис добавил: – Главное, что я снова на родной земле. Мне нужно встретиться с Верховной жрицей, но сначала я верну своих людей, которых вы забрали.

– Своих людей? – переспросил Мориан. – Людей? Своих?

– Да. Вы забрали моего человека. Девушку. Азурианку. Что вы с ней сделали?

Мориан не понял значения слова «азурианка», но переспрашивать не стал. Чонсок при упоминании Тэруми встрепенулся и с ненавистью уставился на эльфа.

– Я не участвую в набегах на город, – ответил Мориан. – Я только наблюдаю и сообщаю, когда город покидают люди и идут на охоту и когда уходит черная дымка. Поэтому не знаю, кого забрали наши.

– Разве ты не доставляешь пленных к Таурохтар? – напомнил ему Чонсок.

Мориан осуждающе посмотрел на Кларис, и та виновато призналась:

– Мне пришлось им рассказать.

– Больше нет, – нехотя ответил эльф.

Кларис тепло улыбнулась ему и нашла его руку, сжала, вспоминая их первую встречу, после которой Мориан больше не стал участвовать в вылазках. Эльф свою руку сердито забрал, всё ещё злясь на девушку.

Чонсок смотрел на молчаливое выяснение отношений и испытывал отвращение.

– Отличная тактика, – язвительно бросил ему Чонсок. – Дать сбежать девушке, а потом влюбить в себя. Дальше дело за малым. Она помогает тебе, прикрывает, и ты можешь узнавать обо всем, что хочется. Где стоят дозорные, где мы расположили ловушки, где слабые места в защите города. Конечно, это всё тебе нужно знать только для того, чтобы можно было безопасно проникнуть к ней на свидание. – Затем Чонсок перевел взгляд на ошеломленную изимку: – Поэтому всё время была рядом? Я же видел, что дело не в интересе к моей персоне и уж точно не от проснувшейся любви к городу. Раньше стояла только в дозоре, а с момента, как я стал Главой, так стала активно помогать и входить в моё окружение. – Ответ не требовался, всё читалось на её лице. Голос воина стал злым и звенящим от угрозы. – Если с Тэруми что-нибудь случится, я устраню свою оплошность и досадное недоразумение в виде тебя.