— Любопытно, — пробормотал Шерлок.

— Варварство! — возмущался Майкрофт. — Трава фут высотой, повсюду ростки дрока, кусты ежевики...

— Это шиповник, — поправила я брата. Мне шиповник очень нравился.

— На лужайке перед домом?! Позволь, Энола, за что же мы платим садовнику?!

— Садовнику? У нас нет садовника.

Майкрофт набросился на меня словно ястреб:

— Как так? У вас работает садовник по фамилии Рагглз, и вот уже десять лет я плачу ему по двенадцать шиллингов в неделю!

Я распахнула рот от удивления. Как мой брат мог столько лет находиться под ложным впечатлением, будто в поместье есть садовник?! Я даже не знала никакого Рагглза! Более того, я и не подозревала, что Майкрофт посылает нам деньги. Я считала, что они прилагаются к поместью вместе с перилами, канделябрами и прочей мебелью.

— Майкрофт, — вмешался Шерлок, — если бы этот человек и правда служил в поместье, не сомневаюсь, Эноле он был бы знаком.

— Ха! Не знала же она о...

Шерлок его перебил, обратившись ко мне:

— Не обращай на Майкрофта внимания, Энола. Он чувствует себя не в своей тарелке за пределами своих комнат, кабинета и клуба «Диоген».

Майкрофт отмахнулся от брата и подался вперед:

— Энола, у вас правда нет ни лошадей, ни конюха, ни его подручного?

— Нет. То есть да.

У нас в самом деле их не было.

— Так что же — да или нет?

— Майкрофт, — опять вмешался Шерлок, — обрати внимание, что у нашей дорогой сестры голова совсем небольшая по сравнению с вытянутым туловищем. Прошу, оставь ее в покое. Зачем расстраивать и запугивать Энолу, если ты скоро сам все увидишь?

Действительно, ровно в ту минуту наш экипаж подъехал к воротам Фернделл- холла.

Я зашла в мамины комнаты вслед за братьями и заметила, что в японской вазе на кофейном столике завяли цветы. Должно быть, мама собрала этот букет накануне своего исчезновения.

Я взяла вазу и прижала ее к груди.

Шерлок стремительно прошел мимо меня. Он отмахнулся от приветствия мистера Лэйна, отказался от чая, предложенного миссис Лэйн, и не пожелал ни на минуту откладывать расследование. Он осмотрелся в светлой, наполненной свежим воздухом гостиной, окинул взглядом мамины акварели и прошел через мастерскую в спальню. И громко ахнул.

— В чем дело? — спросил запоздавший Майкрофт. Он шел медленно, прогулочным шагом, и к тому же перекинулся парой слов с дворецким, когда отдавал ему трость, шляпу и перчатки.

— Ужасно! — воскликнул Шерлок. Я предположила, что его возмутили беспорядок и разбросанное по комнате нижнее белье. — Как непристойно! — Да, однозначно белье. Шерлок вернулся в студию и добавил: — Вероятно, она собиралась в спешке.

«Вероятно», — с сомнением подумала я.

— Или наша матушка со временем стала более неряшливой, — уже спокойнее произнес он. — В конце концов, ей шестьдесят четыре.

От вазы, которую я прижимала к груди, исходил неприятный запах застоявшейся воды и подгнивших стеблей. Должно быть, свежим этот букет пах великолепно. Я отметила, что он собран из душистого горошка.

И чертополоха.

— Душистый горошек с чертополохом? — удивилась я. — Странно.

Братья обернулись и хмуро посмотрели на меня.

— Твоя мать сама была странной, — отрезал Шерлок.

— Полагаю, не была, а есть до сих пор, — примирительно добавил Майкрофт и осуждающе покосился на брата.

Так, значит, они тоже подозревают, что мама... Умерла.

— Судя по ее комнатам, наша матушка перешла от странностей к старческому слабоумию, — грубо заявил Шерлок.

Какая разница, герой он или нет? Его поведение начинало меня раздражать. И расстраивать. Ведь это и его мать тоже; как он может так холодно о ней отзываться?!

Тогда я еще не знала — откуда мне? — что жизнь Шерлока Холмса в те времена проходила в гнетущем мраке. Он страдал от меланхолии, и порой тоска накатывала на него с такой силой, что великий сыщик неделями не вставал с постели.

— Слабоумию? — повторил Майкрофт. — Ты не мог прийти к более разумному умозаключению?

— К примеру?

— Ты же сыщик. Доставай лупу. Ищи.

— Я уже все осмотрел. Здесь искать больше нечего.

— А на улице?

— После вчерашнего ливня? Он смыл все следы. Мы уже не узнаем, куда она ушла. Глупая женщина.

Меня так опечалили его слова, что я вышла в коридор и спустилась на первый этаж, не забыв захватить с собой вазу.

На кухне я увидела миссис Лэйн. Она стояла на четвереньках и драила пол жесткой щеткой, так усердно оттирая дубовые доски, что несложно было догадаться: кухарка тоже возмущена поведением моих братьев.