Спустя несколько дней после кремации Фреда монахи из Гюто, Высшего тантрического колледжа, которые специализировались на изгнании духов подобного рода, приехали в Дхарамсалу из Далхауси на трех джипах, загруженных под завязку свернутыми ковриками, длинными связками священных писаний в оранжевой ткани и завернутым в парчу снаряжением. Они проводили свои ритуалы втайне. Мы слышали только глухой бой барабанов, звон тарелок и колокольчиков. Затем, ко всеобщему облегчению населения, монахи возвестили, что демон был заключен в треугольную коробочку, которая была затем запечатана с ваджрами и захоронена глубоко в земле. Англичанка, которая жила неподалеку от того места, где проводились ритуалы, сказала, что видела, как дух в виде раздвоенной молнии упал с неба в коробку. Когда люди поверили, что дух был побежден, жизнь вернулась в прежнее русло. И тем летом больше не было насильственных смертей.

Большинство буддистов по всей Азии всегда были политеистами. Они верят в существование множества духов и богов, области существования которых пересекаются с нашим, человеческим, миром. Эти сущности присутствуют в мире не просто символически; это реальные существа, обладающие сознанием, волей и силой, которые могут принести удачу, если их задобрить, и вред, если их чем-нибудь оскорбить. В наших интересах держать их на своей стороне. Но так как многие из этих духов такие же слабые существа, как и мы сами, в конечном счете им нельзя верить. При официальном принятии буддизма человек «находит прибежище» в Будде, Дхарме и Сангхе, таким образом отказываясь от доверия этим существам. Но духи и боги только понижаются в статусе, но не отменяются. Они продолжают играть роль в личной и общественной жизни. Такая атмосфера мысли встречается всюду на страницах палийского канона. Сиддхаттха Готама не отрицал существование богов, но считал их второстепенными существами. Возможно, он высмеивал их тщеславие, но он подтверждал их наличие. Время от времени они даже функционируют как вдохновенные голоса, которые побуждают его действовать.

...

Большинство буддистов по всей Азии всегда были политеистами. Они верят в существование множества духов и богов, области существования которых пересекаются с нашим, человеческим, миром

Как бы я ни хотел отвергнуть существование богов и духов как устаревшую чепуху, я должен отдавать себе отчет в ненадежности своих собственных убеждений. Я бы не смог убедить кого-то, кто не разделяет мои взгляды на вселенную или человеческую жизнь, что мои убеждения истинны. Я когда-то потратил несколько часов, пытаясь убедить ученого и просвещенного тибетского ламу, что мир по форме сферичен, но безуспешно. Еще в меньшей степени я смог бы доказать ему другие свои представления о мироздании: Большой взрыв, происхождение видов в результате естественного отбора или невральные основы сознания. Я полагал эти теории абсолютными истинами на почти тех же основаниях, что его вера в бестелесных богов и духов. Как я без сомнений принимал на веру мнения выдающихся ученых, так же и он принимал авторитет выдающихся буддийских учителей. Как я верил в то, что истинность утверждений ученых может быть подтверждена наблюдениями и экспериментами, так же и он верил, что истинность утверждений его учителей может быть подтверждена прямым медитативным проникновением в суть. Я должен был признать, что многие из моих истин были не намного более обоснованными, чем его.

Я знаю очень мало достоверных вещей. Я знаю, что родился, существую и рано или поздно умру. В большинстве ситуаций я могу доверять данным своего мозга, полученным на основе моих чувств: это – роза, это – автомобиль, а это – моя жена. Я не сомневаюсь в реальности мыслей, эмоций и импульсов, которые я испытываю в ответ на контакт с этими объектами. Я знаю, что если дым выходит из дымохода, то есть огонь, который произвел его. У меня есть набор заученных фактов и цифр: Борободур находится на Яве; вода кипит при 100 градусах Цельсия (на уровне моря). Но, кроме этих простейших восприятий, интуиции, выводов и обрывков информации, те представления о вещах, которые действительно важны для меня – смысл, истина, счастье, добро, красота, – складываются из личной веры и частного мнения. Эти представления позволяют мне жить и работать в обыденном мире, но я не смог бы их отстоять перед кем-то, кто их не разделяет. В зависимости от того, насколько серьезно они формируют меня как личность, я готов защищать некоторые из них с большей энергией и страстью, чем другие. Я плыву по жизни, двигаясь по течению неоригинальных идей и теорий, которые я разделяю с другими людьми, которые принадлежат к той же культуре, что и я.

Кроме простейших восприятий, интуиций, выводов и обрывков информации, те представления о вещах, которые действительно важны для меня – смысл, истина, счастье, добро, красота, – складываются из личной веры и частного мнения. Эти представления позволяют мне жить и работать в обыденном мире, но я не смог бы их отстоять перед кем-то, кто их не разделяет.

...

Кроме простейших восприятий, интуиций, выводов и обрывков информации, те представления о вещах, которые действительно важны для меня – смысл, истина, счастье, добро, красота, – складываются из личной веры и частного мнения. Эти представления позволяют мне жить и работать в обыденном мире, но я не смог бы их отстоять перед кем-то, кто их не разделяет.

Пока я писал предыдущий абзац, ко мне на стол попала копия ежеквартального информационного бюллетеня одного буддийского издательства. На первой полосе была выдержка из текста, написанного Карма Лингпой, который в четырнадцатом веке открыл тибетскую Книгу мертвых. Отрывок перевел, как нарочно, мой старый друг Гленн Муллин. Карма Лингпа открыто заявляет: «Когда человек умирает, если его руки дергаются ту-да-сюда и он что-то бессмысленно лепечет и если тепло тела уходит сначала из правой подмышки, это указывает, что он переродится в виде титана [асура]». (Для верующего в перерождение это совершенно логично: если сознание «выходит из» тела, оно должно откуда-то выходить.) Эта информация подается как фактическое описание чего-то, что встречается в мире. Нет ни намека на иронию. Когда я читал этот текст, я чувствовал такое естественное отторжение, как тело отторгает чужеродные ткани. Как утверждать или опровергать подобное? Я отрицаю все это не потому, что здесь что-то «неправильно» или «неточно» (как можно это проверить?), но потому, что это полностью противоречит тем моим представлениям о мире, которые я считаю важными.

Следуя примеру Уильяма Джемса, Джона Дьюи и Ричарда Рорти, я отказался от идеи, что «истинное» мнение должно соответствовать чему-то, что существует «где-то там» в/или вне реальности. Для этих философов-прагматиков вера считается истинной, если она полезна, если она помогает, если она приносит реальные плоды для людей и других созданий. Четыре Благородные Истины Сиддхаттхи Готамы «истинны» не потому, что они соответствуют какой-то реальности, но потому, что они могут повысить качество вашей жизни. В контексте мировоззрения и социополитической организации средневекового Тибета вера в духов была полезна до тех пор, пока она давала объяснение природным явлениям. Она «работала» также в том смысле, что она подразумевала определенные практики, которые иногда, как казалось, помогали решать вызванные духом проблемы. Для своего времени, возможно, это была одна из лучших теорий во всем мире. Однако в двадцать первом веке в Европе и Америке такие убеждения вряд ли могут найти своих сторонников и вряд ли будут столь же действенны. Потому что сегодня в секулярном мире их чрезвычайно трудно совместить с мировоззрением, сформированным другими теориями, которые проявили замечательную способность оказывать желаемое влияние на жизни людей.

...

Четыре Благородные Истины Сиддхаттхи Готамы «истинны» не потому, что они соответствуют какой-то реальности, но потому, что они могут повысить качество вашей жизни

Самый сильный аргумент против богов, духов и тантрических предсказаний можно увидеть в существовании электричества, хирургии головного мозга и Декларации прав человека. Независимо от того, насколько оправданны претензии на истинное объяснение реальности, высказанные Ньютоном или Вольтером, они стали частью мировоззрения, благодаря которому в нашей жизни появились многочисленные блага и свободы, которые лично я не готов променять на жизнь в средневековом буддийском обществе. Это не означает, что современные общества, построенные на либерально-демократических ценностях, совершенны. Отнюдь нет. Фундаментальное человеческое страдание, которое описал Будда в Запуске колеса Дхаммы, не отличается сегодня от того, что было две с половиной тысячи лет назад. Меня привлекает в буддизме не то, что здесь более убедительно, чем в других религиях, объясняется природа реальности, а то, что в буддизме предлагается конкретный метод решения проблемы экзистенциального страдания.