— Ну сколько можно? — в ленинскую комнату вломился Жека. — Настена, оставляй ты этого практиканта, пошли со мной!

— Дверь с той стороны закрой! — холодным тоном сказал я.

— Евгений Леонидович, мы с товарищем Чубайсовым уже почти договорили. Подождите за дверью, пожалуйста. Как освобожусь, я сообщу вам, — сказала Настя.

— Настёна, ты чего? Ты что — перед этим? Повелась на костюмчик? — недоумевал Жека, ища объяснение ситуации в доступных ему парадигмах мышления.

Конечно, куда уж таким крутым парням признать — это я сам некрасиво повёл себя с девушкой.

— Ни на кого я не повелась! — чуть не плача, выкрикнула Настя.

Ладно, закончим это.

— Поговорим? — спросил я, чуть подталкивая Жеку к выходу.

— А чего не поговорить? — осклабился мажор.

К счастью, действительно сразу вышел вместе со мной.

— Ну, и как комсомолку делить будем, рыжий? — ухмыляясь, спросил Жека, как только мы оказались с ним на коридоре. — Свалил бы ты на хрен с чужого пляж…

— Х-х-хе, — без замаха ударил я под дых мажорику.

Его согнуло пополам.

— Ты че скотина… — зашипел он.

Я вздохнул и схватил его за ухо.

— Слышишь, Жека?

— Ая-яй, отпусти, ухо оторвёшь! — заверещал он.

— Борзеть не надо. Пока у меня с Настей дела, ты вообще не отсвечиваешь, не мешаешь нам. Сунешься… Лучше не надо! — я оттолкнул его к стене и вернулся в ленинскую комнату.

Надеюсь, что этот товарищ хотя бы временно не будет отвлекать Настю.

На самом деле, с главной комсомолкой училища мне действительно повезло. Был бы на её месте кто-нибудь деятельный, с амбициями, мне бы пришлось крайне сложно не только договориться, но и вообще мирно сосуществовать с таким человеком. Вариант, что я нашёл бы себе энергичного соратника, рассматривается в последнюю очередь. Всё же специфика бурсы отпечатывается и на сотрудниках учреждения.

А Настю можно сделать своей ведомой. Как бы некрасиво это ни звучало, с ней как с пассивной фигурой мне будет удобнее. Нет, я не собирался её подставлять или доставлять малейший дискомфорт. Но мне легче внушить Анастасии Андреевне свою правоту. Девочка же явно растерялась от груза ответственности. Наверное, когда Настя только стала секретарём, то фонтанировала своими идеями. Вот только между идеей и её реализацией — часто тысячи километров, а порой даже пропасть. И она быстро поняла — она её не перепрыгнет. Притихла.

Ничего, этот потухший костерок я раздую — и нести к реализации мы будем уже мои идеи.

— Я соберу начальство, и мы еще поговорим, — бросил я Насте, вышел в коридор, осмотрелся, чтобы всяких Евгениев Леонидовичей не было, и направился на поиск руководства.

Через час мне удалось собрать руководство училища в кабинете директора. Не сразу откликнулась Марьям Ашотовна на просьбу обсудить некоторые детали моих предложений. Женщиной она оказалась обидчивой, как, видно, и властолюбивой. Но зато ей как раз хотелось взять свое и указать мне место уже при поддержке директора.

Вот и посмотрим.

— Настя, и ты туда же? Ну ладно этот, — Марьям указала в мою сторону.

— Мариям Ашотовна, не нужно обо мне говорить в третьем лице в пренебрежительном тоне. Вы же трудитесь в педагогике, вы элита общества. Неужели вам всем нравится работать в навозной яме? — жёстко сказал я, собираясь продолжить, но был перебит.

— Выбирай выражения! Кто ты такой, чтобы судить о нашей работе? — сказал директор, меняя свой скептический усталый вид на какое-то хилое подобие гнева.

— Ко мне на «ты» можно обращаться после моего разрешения, даже такой красивой и мудрой женщине, как Мариам Ашотовна. Давайте к делу, Семён Михайлович, хорошо?

Директор что-то пробурчал, но под нос, а я продолжил.

— Я предлагаю варианты, как можно улучшить работу. Если есть конструктивное предложение или указание на мою неправоту, по существу, говорите. Так вот. Разве это нормально, что дежурный по общежитию должен применять свои боевые навыки для того, чтобы урезонить наших учащихся? Предлагаю не доводить до этого — я предлагаю профилактику правонарушений и преступлений.

Наступила пауза, мяч был на стороне администрации. Кроме Михаила Семёновича и Марьям Ашотовны в кабинете был ещё и заведующий по производственному обучению. Это был уже явно старичок, который мало реагировал на внешние раздражители, в том числе и на наши споры. Казалось, он вот-вот захрапит, несмотря на накалившуюся обстановку в кабинете директора. Какой-либо инициативы от него ожидать не стоило, но оно к лучшему. Хватит мне яростного сопротивления и от знойной армянской женщины, ну и директора, чей покой я посмел нарушить.