— Мне нужно взять ещё у тебя небольшое интервью, — деловито сообщил Травкин, извлекая из сумки блокнот.

Однако в данную секунду меня увлекло не то, что Травкин намерен ещё больше прославлять моё имя, а то, кто показался на входе на стадион.

— Таня? — я скорее констатировал факт, чем спрашивал.

— А-а! Это та девчонка, о которой говорили на даче у Эдика? — догадался Травкин. — Папа ещё — директор СТО?

— Вот что у тебя за манера такая? Разве же не главное, что она умница и красавица, а уже потом — дочка важного и нужного человека? — не выдержал и высказался я.

Ждать, что на это ответит Сашка, я не стал, а спешно направился к Татьяне. Она уже стояла, прислонившись к забору, опустив глазки и сгорбившись. Пришла мириться, и явно чувствует свою вину.

— Прости меня, но я не могу без тебя, — тихо сказала Таня, потом встрепенулась. — Я всё-всё высказала отцу. Он не имеет никакого права вмешиваться в наши отношения. Я обещаю учиться и дальше хорошо, но хочу, чтобы ты был рядом.

Все эти слова Таня выпалила, будто боясь потратить раньше времени всю решимость, и вновь потупила свои глазки.

— Хорошо, Танюш. Мы тот день просто полностью забываем, — сказал я, в уме имея кое-что своё. — Я правда рад тебя видеть.

— Пойдём к тебе? Я сама пирожки напекла, тебе принесла, — искренне обрадовавшись, сказала Таня.

— Пошли! — улыбнувшись, я взял Таню за руку и повел ее в общежитие.

Таня долго у меня не была, не стала дожидаться с работы. Но это и к лучшему. Пусть пока что сидит дома и меньше нервирует своего отца.

Мне же скучать не приходилось. Купив за свой счёт половую краску и ещё белую, для батарей, я начал делать хотя бы косметический ремонт в будущем своём кабинете. Несколько раз пришлось отвлечься. Однажды ко мне зашла Настя и что-то пыталась спросить, но запиналась, оговаривались — и в итоге ушла, будто бы так и не решившись перейти к главному вопросу. Потом вызвал директор.

В училище официально пришла смета на ремонт автомобиля. Признаться, я ожидал, что будет всё гораздо дороже. Четыреста семьдесят четыре рубля — именно в такую сумму обойдётся нам почти полное восстановление машины. Думаю, что отец Тани ради нашего с ним знакомства ещё сильно занизил стоимость ремонта.

Так что получилось сразу взять у директора сто рублей, дав обещание, что больше я не посмотрю в сторону ни сметы, ни тех денег, которые будут выделены комитетом образования. Но мне нужны были эти деньги. Почти в шестьдесят рублей обойдутся те бланки, которые я хотел заказать для училища в типографии. Если заказывать, то уж сразу заказывать много. Так что тысячу пятьсот различных бланков должны быть у нас, как обещали, не позднее чем через неделю.

Как бы я ни старался забыть о том, что предстоит сделать вечером, не получалось. Я готовился… убивать. Может быть, частично и чужими руками, но всё равно чувствовал себя убийцей. Убивал ли я раньше? Да, и не только на войне. Разное было в лихие девяностые — приходилось стрелять, стреляли и в меня. Полгода пришлось повоевать в Чечне, после чего я окончательно перешёл в следователи и закончил своё обучение.

Нет, дело не в нерешительности. Вопрос состоял в другом. Надо ведь ещё сделать всё так, чтобы никто не подумал на меня. И здесь важно вот что: если Илья кого-то предупредил о моём приходе, то, само собой разумеется, нужно быть крайне осторожным и аккуратным.

— Пришёл? — задал свой идиотский вопрос один из бандитов, с которыми я столкнулся вчера.

Даже отвечать очевидным на очевидное не было никакого желания. Я подал знак, поправляя горлышко своей водолазки. Теперь, если мне завяжут глаза и начнут водить кругами, по договорённости со Стёпой я начну возмущаться, протестовать и отказываться от встречи. И тогда сработает план «Б», когда мы берём бандита и начинаем быстренько и очень эффективно, хотя для него и весьма больно, спрашивать. Более того, несмотря на то, что этот план был на втором месте, и я, и Степан не без оснований предполагали, что именно его придётся реализовывать. Сомнений не было, он всё скажет, что нам надо, и покажет ту самую заветную дверь в квартиру. Нужно лишь только найти болевой порог, который есть у каждого человека.

Они перешли черту, когда стали угрожать моим близким.

— Давай быстрее! — подгонял меня тем временем бандит.

Я намеренно чуть замедлял шаг, даже два раза остановился, чтобы завязать шнурки на ботинках. Причём я это делал именно там, где мы сворачивали в закоулки. Нельзя допустить, чтобы Степан потерял нас из виду.

— Давай уже, заходи в подъезд! — прорычал бандит.

— А ты, как я посмотрю, не ленинградец, — театрально возмутился я, выигрывая хотя бы несколько секунд.

— Давай! — сказал бандит, подталкивая меня в парадную.

— Хе! — я ударил бандита в живот. — С чего ты решил, что мне можно приказывать? Ты же даже не знаешь, кто я!

Удар я наносил прямо у входа в парадную. Почему? Было предположение, что кто-то может контролировать вход. По крайней мере, мы со Степаном сошлись во мнении, что это самый верный способ проследить, чтобы никто другой не зашёл, и чтобы мы не привели хвост.

— Ты что делаешь? Охренел? Пырну гадёныша, и на Илью не посмотрю! — услышал я голос из-за угла дома.