Ребята далеко не ушли. Разве что отошли на прежние позиции, где обычно курили, и оттуда наблюдали, как развивается моё общение с двумя явными бандитами. Вот теперь это хотя бы с натяжкой можно назвать общением.

И всё же некоторым людям нужно показать свою силу, чтобы они начали хотя бы тебя слушать.

— Как меня зовут, вы наверняка знаете. Ваши имена мне особо ни к чему. Вопрос такой: что ещё за списки вы от меня требуете? — спросил я.

— А хрен его знает. Сказали, что у тебя списки. Вот и отдай их. По мне, так важнее, что ты торчишь, должен то есть, больше тысячи. Так что и лавэ гони! — говорил тот, которого я свалил ударом по лодыжке.

Это было единственное, что могло нас объединять с этим бандитом — мы оба больше опирались на левые, неповреждённые ноги.

— Эх, пехота. Как вы можете требовать от меня списки, если даже не знаете, что за они? А если я вам в них рецепт бабушкиного пирога напишу? Чем не списки? — усмехнулся я. — Что насчет денег, так я ничего не должен, но это могу решать только с Ильей.

Оба бандита переглянулись. Я гнул свою линию:

— Всё буду решать только с Ильей. Вы же от него? — решительно сказал я. — Ладно — деньги, но там в списке такие имена, что только за то, что они побудут у вас в руках, КГБ живьём кожу снимет. Поняли хоть? Теперь вопрос. Где сейчас квартира Ильи?

Было понятно, что бандиты сами не знают, чего именно от меня требуют. Да знает ли это сам Илья? Во всей только выстраивающийся системе фарцовщик должен был быть либо каким-то связующим звеном между молодёжью и серьёзными людьми, которые будут заниматься их прикрытием, либо своего рода элитным магазином, в котором каждый член экономического ленинградского кружка может купить себе любой дефицит гораздо дешевле, чем у какого-нибудь другого фарцовщика. Это приманка вечная, безотказная, и они её задействуют.

— Буду ждать тебя сегодня в восемь вечера на углу Пролетарской, дом 6, — подумав, сказал один из бандитов.

— Сегодня не могу. Нужно деньги собрать, да и списки подготовить. Завтра в десять вечера, на углу всё той же Пролетарской, 6, — сказал я решительно.

— Мы знаем о тебе всё. И о девке твоей, о брате… Время до завтрашнего вечера, — сказал один из бандитов, и они, стараясь выглядеть волками, и не побитыми, а одержавшими победу, пошли прочь.

Проблема, однако. Со списками не так всё сложно. Я мог просто предоставить частично то, что у меня уже было скоплено и что было написано Эдиком на пикнике. Но где взять тысячу рублей, я не знал.

В голове крутился силовой вариант решения вопроса. Бить бандитов может быть делом благим, но не теперь — да и у меня нет даже пистолета. Сработать ножом? Можно, но только на эффекте неожиданности, а это надо тщательно спланировать Пока что надо сделать ход. Уверен, если я передам списки и пообещаю, что в скором времени отдам и деньги, от меня могут на какой-то период отстать. А уж дальше я буду действовать.

Я направился в общежитие, чтобы немного передохнуть и подумать о том, что мне делать дальше. Однако уже на крыльце я понял, что размышления без сытного обеда — это пустопорожняя философия. Гастроном находился недалеко, может быть, всего метрах в четырехстах от общежития. Пусть у меня ещё оставалось немного колбасы, тушёнка, даже баночка красной икры, но это своего рода неприкосновенный запас.

Пельмени — вот истинное блюдо любого холостяка. Кастрюлькой со мной поделились, так что можно и пельменей отведать. Жаль, что сметаны нет. Её сейчас в пакетах не купишь, нужно приходить в магазин с баночкой или бидоном, чтобы из большого чана черпаком налили всегда разной по жирности и густоте сметаны. Ну да ладно, может быть, и без неё пельмени прокатят.

Заходишь в магазин и удивляешься, сколько здесь свободного места. Нет стеллажей, мимо которых проходишь и выбираешь, что кинуть себе в корзину. Все продукты — за прилавком, так что туда я и почесал от входа. Консервы пирамидками и плакаты с едой — вот главное украшение советского гастронома. И продавщицы такие… хмурые, серьезные, важные.

Я встал в первую очередь. Ведь тут своя система — перед покупкой необходимо подойти пообщаться с продавщицей, отложить то, что нужно, подойти на кассу, оплатить, а потом подойти вновь с чеком к той же продавщице, чтобы товар выдали.

Долго выбирать пельмени мне пришлось.

— Здравствуйте, возьму «Русские», — как мог дружелюбно произнёс я и получил хмурый кивок.

А что тут долго разговаривать, когда их всего два вида в витрине? Пусть они и «Русские» дороже на восемь копеек, но хотя бы пачка выглядела симпатично — под русскую старину, в узорах. Я сходил к кассе и пробил чек на тридцать одну копейку, а потом вернулся к прилавку и забрал полукилограммовую картонную коробку в узорах Интересно, а мясо там есть? С другой стороны, хоть в зарплату уложусь.

Пельмешки немного слиплись, но на вкус оказались вполне приятными, и мясо все-таки там было. Если бы я еще следил за варкой, а не увлекался рисованием, было бы ещё лучше.

Набив желудок, не осилив целую пачку пельменей, я достал недавно купленные карандаши, альбом для рисования и принялся, собственно, рисовать. Я так был увлечён этим делом, что даже не замечал, как шло время. Уже прошло полчаса, час, полтора часа — а я нарисовал только четыре листа. А ведь рисунков предстоит сделать ещё очень много!