Все оказалось куда прозаичней. Малышка, которую выбрали первопроходцем линейки, так распереживалась, что умудрилась оторвать язычок колокольчика. Ниночка пыталась его приделать самостоятельно, но звонок после ее действий не звонил, а кашлял. Другого колокольчика у нас не имелось. Мы и этот то раздобыли с трудом. Пришлось напрягать Степна Григорьевича, чтобы он нам сваял металлическое изделие.

Наш завхоз оказался не только на все руки мастером. У него, к тому же, во всех колхозных мастерских имелись свои люди. Вот Борода старший и напросился в кузню, чтобы сварганить для нас персональный звонок, а позже даже украсил его чеканкой.

И вот теперь колокольчик остался без язычка. До выхода на сцену оставались считанные минуты, я быстро соображал, как выкрутиться и достойно выступить, завершить линейку.

— Так, Нина Валентиновна, сейчас оперативно выходишь и… черт…

— Не ругайся, — машинально поправила меня пионервожатая. — Ой, извини, — раздался судорожный вздох и следом уверенное. — Не реви, Егор Александрович все починит! — строго велела девчонке, которая хлюпала носом и теребила косичку.

— Не дергай волосы, иди сюда, я тебе поправлю, — вздохнула Ниночка, переключаясь на школьницу. — Так что делать-то? — Нина умело и быстро начала переплетать косы Леночке Жигловой, при этом с надеждой смотрела на меня.

— Так… Мне надо в мастерскую, тут без щипцов не обойтись… Нам надо затянуть выход наших акробатов… Что делать, говоришь? Что делать… Нина, есть идея! Так, кто у нас из парней выступает, все мои?

— Почти что да, — подтвердила Кудрявцева.

— Значит так, берешь мальчишек из девятого класса, бегом по кабинетам, собираете букеты из ваз…

— Какие букеты, Егор? — не сообразила Ниночка.

— Ну, те самые, которые мы уже вручали учителям с утра пораньше.

— Ой, неудобно же, — засомневалась девушка.

— Неудобно, Нина, спать на потолке, и провалить линейку по глупости. Потом объяснимся с директором, учителя, думаю, тоже нас поймут. Короче, берешь парней, букеты, я в мастерскую, а ты сейчас, не дожидаясь отмашки на выход спортсменов, выходишь красивая и с улыбкой на лице к ведущим, и говоришь, что школьники подготовили сюрприз для учителей. И прямо сейчас этот сюрприз будет доставлен адресатам. Ясно?

— Ясно, но…

Я не дал Нине договорить.

— Все, Нина, не обсуждается, никаких «но». Это единственное, что можно сделать здесь и сейчас. Или у тебя другие идеи?

— Нет, — расстроенно вздохнула Кудрявцева и обратилась к первоклашке. — Стоишь здесь, никуда не лезешь, косички не дёргаешь. Ждешь меня. Лена, ты поняла?

— Да, Нина Валентиновна, — пропищала малышка.

— Смотри у меня! Сдвинешься с места, больше не разрешу звонить в колокольчик на празднике, — сурово сдвинув брови, отчеканила пионервожатая.

— Я больше не буду! — голос девчушки задрожал, глаза наполнились слезами.

— Нина Валентиновна, не пугай ребенка. Давай, за пацанами. Я в мастерскую. Мне надо буквально пять минут. Справишься?

— Справлюсь. Стой здесь и никуда! — еще раз приказала первоклашке Нина и рванула к девятому классу.

Благо ученики стояли буквально с краю сразу возле мох десятиклассников. Я не знал, сколько мальчишек в классе, но очень надеялся, что их хватит на всех учителей. На крайний случай, надеюсь, Нина догадается и кто-то возьмёт по паре букетов, чтобы за один раз подарить всем педагогам. Хорошо бы дарили медленно и печально, а не с наскоку и побыстрее.

Сам я же рванул через черный ход в мастерскую. И почему-то даже не удивился, когда обнаружил, что вместе со мной к трудовому кабинету подходит завхоз.

— Ну что у тебя? — на ходу поинтересовался Борода.

— Язычок оторвали, — показал колокольчик.

— Это у кого ж такая силища, — изумился Степан Григорьевич.

— Не поверите, у девчушки из первого класса, — усмехнулся я.

— Ого, — покачал головой Борода, открывая мастерскую.

Однако, как хорошо, что завхоз у нас такой деятельный и все любит держать под контролем. Мне даже в голову не пришло, что мастерская может оказаться закрытой. Я еще не до конца изучил местные правила, традиции и обычаи. Пришлось бы время терять на поиски трудовика, бежать за ним, ждать, пока он дойдет.

Степан Григорьевич хоть и управлялся ловко со своим протезом, и если не знать то в жизни не догадаешься, что у Бороды нет одной ноги, но все-таки ходил он медленней, чем полностью здоровые люди, да и прихрамывал иногда. На погоду культяпка у него сильно болела, но завхоз никогда и никому не жаловался на проблемы со здоровьем. Это мне птичка по имени Степанида Михайловна донесла, когда рассказывала за односельчан.

— Давай сюда, — велел мне Борода.

— Да я сам справлюсь, мне бы щипчики, тут дел на минуту.