— Знаете что, Тамара Игнатьевна, — начал я точно с такой же интонацией.

— Что? — Звягинцева вновь переключила внимание на меня.

— Мы не просто сработаемся, — уверенным тоном объявил я. — Мы с вами организуем театральный кружок в школе. По обоюдному согласию и любви. Как вам такая идея?

Взрослая солидная женщина пыталась удержать серьезное лицо, но молодая задорная внутренняя девочка не выдержала и рассмеялась, легко и звонко.

— Сработаемся, Тамара Игнатьевна, — с улыбкой кивнул я.

Ответить учительница не успела, в этот в коридоре показались завуч с директором и гостьей. Вскоре торица поравнялась с нами. Шпынько одарила нас сердитым взглядом, но промолчала.

— Прошу, — Свиридов пригласил всех в свой кабинет.

Не успели мы рассесться по предложенным местам, раздался робкий стук в дверь Через секунду в проеме появилась голова Ниночки. Девушка, стараясь не выглядеть испуганно, робко поинтересовалась:

— Можно, Юрий Ильич?

— Входите, товарищ Кудрявцева, — вместо директора ответила Шпынько. — Только вас и ждем.

— Присаживайтесь Нина Валентиновна, — мягко добавил Свиридов.

Ниночка вздрогнула, торопливо просочилась в кабинет, прикрыла двери и как-то бочком уселась на последний свободный стул.

— Думаю представлять Аделаиду Артуровну не нужно.

Все дружно заверили директора, что совершенно нет никакой необходимости заново озвучивать регалии дамы из роно. — Тогда передаю вам слово, уважаемая Аделаида Артуровна, — с вежливой улыбкой произнёс Свиридов.

Гостья важно кивнула, обвела нас всех строгим невозмутимым взглядом и начала разбор полетов.

— Товарищи, — товарищ Григорян сделала паузу, посмотрела на каждого, задержалась на мне, нахмурилась и продолжила. — Товарищи! Как вы знаете, в этом году наша страна будет отмечать знаменательную дату. Наиважнейшую дату, не побоюсь этого слова. Юбилей Великой Октябрьской Социалистической революции. Пятьдесят лет. Полувековой юбилей!

Зачем-то уточнила дама, будто мы с первого раза не поняли.

— Все силы нынче брошены на то, чтобы достойно отметить такую важную дату. В том числе пришла директива с указаниями и для образовательных учреждений. Напоминаю, каждая школа в обязательном порядке принимает участие в праздничных демонстрациях. И у каждой, у каждой школы должна быть своя эмблема, отражающая суть и значимость великого праздника Октября, — Аделаида Артуровна опять замолчала и обвела нас строгим взглядом. — Именно поэтому я сегодня здесь.

Дама выделила голосом слово «здесь».

— Сегодня во все школы нашей области высадился десант методических работников, чтобы оценить потенциал каждой школы. Увидеть, чем живет и дышит образовательное заведение. Возможно… — загадочное молчание и товарищ Григорян торжественно продолжила. — Вполне возможно, лучшие из лучших будут представлять нашу область в самой Москве, — с придыханием закончила дама. — Пройдут по Красной площади в составе делегации. Сами понимаете, нам нельзя ударить в грязь лицом.

Зоя Аркадьевна с озабоченным лицом закивала и что-то принялась строчить в своей тетрадке.

— Так вот, наша задача, задача методических работников, изучить изнутри работу учреждения, школьную жизнь. Выявить положительные и отрицательные моменты, внести в рейтинг. И уже потом, на основе полученных баллов, мы будем отбирать самых достойных. Партия… — и снова пауза и суровый, пронзительный осмотр каждого из присутствующих.

«Дешевая театральщина, честное слово. Утомляет. Не возьмем ее к себе в кружок даже роль без слов, — хмыкнул я про себя. — Ну да черт с ней, выслушаем, покиваем, примем к сведению и разойдемся по своим классам. Пускай себе изучают. В этом случае от нас мало что зависят. Решать будут на самом верху, а уж какие аргументы и соображения в головах у начальства, простым учителям лучше не знать. Если партия скажет: „Надо“, комсомол ответит: „Есть!“. Главное, чтобы работать дальше не мешала. И девчат моих не обидела из-за выдуманных косяков».

То, что косяки товарищ Григорян нашла и озвучит их в конце, и еду было понятно.

— Партия… — с чувством повторила гостья. — Партия доверила нам с вами самое ценное, чем обладает наша страна, — Аделаида Артуровна назидательно подняла вверх указательный палец, мы все дружно на него уставились. — Что же это, спросите вы меня? —

Пауза и с пафосом:

— Дети! Советские дети, наши с вами дети, — это не просто наше с вами будущее, товарищи! Это те зерна, из которых нам с вами, товарищи, предстоит вырастить прекрасный сад. Плодоносящий сад, — уточнила дама из роно. — Не просто плодоносящий.

И опять эта пауза. Честное слово, будь я Станиславским, уже заорал: «Ну не верю я! Не верю! Переигрываете, сударыня!». Но я не он, потому, нацепив маску вежливости, стараясь случайно не зевнуть, сидел и слушал о том, что нам доверила партия, и какой урожай спелых, идеологически подкованных яблочек, мы должны собрать, тщательно культивируя сад неокрепших детских умов.

— Урожая побед, достижений, не только в учебе, товарищи! В спорте, в трудовых делах. Везде! Мы обязаны воспитывать будущее Советского Союза в верном ключе! Растить советских граждан с достоинством, с осознанием важности решений партии…