Собственно, школьный двор уже практически привели в порядок. Из открытого окна раздавался звонкий голос Нины Валентиновны, которая учила бедного Серегу Беспалого красиво вязать букеты. Пацаны натягивали последнюю веревку с флажками под руководством Ивана. Осколки и мусор замели, оставалось только проверить гирлянду и вернуть ее на место.

Успел я, можно сказать, в последний момент. В дверях мастерской вскоре замаячили взволнованные пацаны семиклассники. Похоже, старшаки рассказали, что приключилось с их гирляндой. Внутрь мальчишки не заходили. По всей видимости, трудовик, он же завхоз, приучил пацанву без дела и без разрешения в учебный класс не заходить.

Я допаивал соединения, не отвлекаясь на громкий шепот и взволнованные реплики:

— Ну, что там, Федька? А?

— Паяет, — солидно отвечал крупный высокий Федька Морозов. Вытянув шею, мальчишка, прищурившись, приглядывал за починкой гирлянды.

— Готово, — громко объявил я. — Сейчас проверю и пойдем вешать.

— Готово! Слыхал, готово! — загомонили пацаны, кидая умоляющие взгляды на Степана Григорьевича.

— Ну заходите, по одному. Куда ты прешь! Не толпиться! Тихо, я сказал. А ну, кыш от стола! Не мешать! Выгоню к лешему! — ворчал нетерпеливый завхоз, когда мальчишки гурьбой кинулись ко мне и облепили рабочий стол, за которым я работал.

— Так, ребята, спокойно, сейчас подключимся, проверим. Ну-ка, скрестили пальцы на удачу, — шутливо велел я.

Пацаны затаили дыхание и старательно скрестилиуказательные и средние пальцы на своих руках.

— Да будет свет, — хмыкнул я, воткнул штепсель в розетку и щелкнул включателем.

Гирлянда мигнула и засияла ровным светом.

— Ура-а-а-а! — раздалось громогласное.

— Тихо вы, крикуны, — добродушно прикрикнул Борода. — Молодец, Егор Александрович! — похвалил меня.

— Ну что, вешаем?

— Вешаем? — радостно загомонили мальчишки. — Егор Александрович, а можно мы? — спросил Федька, и все сорванцы затаили дыхание.

— Пойдёмте вместе, — ответил я. — Будете вешать, а я помогу, подскажу, куда и как.

— Ура-а-а-! — снова завопили пацаны. — А кто понесет? — тут же уточнил любопытный Федор.

— Понесу я. Она длинная, аккуратно сверну кольцами и понесу. А вы пока бегите к десятому классу, пусть лестницу к порожку поставят. Что там, народ прибывает? — уточнил я у мальчишек.

— Ага… идет, — солидно ответил вихрастый Васька Чирков. — Все село придет, точно вам говорю!

— Это с чего нам такая радость? — изумился я. — Неужто у всего села дети в первый класс идут?

— Нее-е-е, — пробасил Василий. — Слух прошёл, концерт у нас будет. Вот народ и хотит одним глазком глянуть, чего это новый учитель с пионервожатой начудили. Вы, стало быть, новый учитель который, — подумав, уточнил пацан.

— Хочет, — поправил я. — Народ хочет хлеба и зрелищ, понятно.

— Не-е-е… — замотал головой Васька. — Хлеба не хотят. Хлеба дома поедят. Они поглядеть хотят, чего вы с Ниной Валентиновной удумали. А правда, что русичка сце-на-рий писала? — поинтересовался Васька, шагающий рядом со мной. Непривычное слово «сценарий» он старательно выговорил по слогам.

— Не русичка, а Тамара Игнатьевна, — машинально исправил я. — Сценарий сочиняли мы с Ниной Валентининой. А Тамара Игнатьевна помогала нам с репетициями, чтобы текст выразительно звучал, чтобы как на большой сцене, все красиво и артистично.

— А на большой сцене — это как? — рот у Василя не закрывался, любопытен пацан был сверх всякой меры.

Он и во дворе у меня обошел все места по два раза, а потом, вырезая и выпиливая, дотошно уточнял, зачем и почему у меня душ устроен на два крана, и как из бочки горячая вода бежит. Вот ежели днем, оно понятно, солнце нагревает, а утром почему? Ну, и остальное по мелочи, которое засек из того, что я успел сделать, облегчая потихоньку свое житье-бытье.

— На большой сцене — это в настоящем театре. Вот закончите хорошо первую четверть всем классом, победите в соцсоревновании, поедем в Новосибирск на детский спектакль.

— Это как кино. Да? — загорелся Васька.

— Почти, только на сцене живые люди играют, артисты, в настоящем времени. А не на экране в записи.

— Ух ты… — восхитился Васька. — А…

— Да чего ты пристал к Егору Александровичу как репей! — встрял Димка Маховой. Он уже три раза успел сгонять к школьному крыльцу и вернуться к нам. — Балабол.

— Сам ты балабол! — возмутился Васька. — Я любознательный! — гордо заявил пацан. — Так мамка говорит!

— Мама твоя правильно говорит, — улыбнулся я. — Ну что, готовы?

— Готовы! Всегда готовы! — крикнули в разнобой пацаны.

— Так, Федор, ты самый высокий, давай-ка на лестницу, — велел я. — Вон, смотри, крючок наш остался, аккуратно накидывай на него петлю и затягивай. Задача ясна?

— Ясна! — довольным тоном откликнулся Федор. — Ну чего встали, держите лестницу.

— А ты не командуй тут! — ревниво огрызнулись пацаны, но в лестницу мигом вцепились четыре пары рук. — Давай, залазь. Егор Александрович, ну что? Хорошо? Не кривит?