— Вот! — тут же взвивалась Зоя Аркадьевна. — Вы слышите, Юрий Ильич? Какую еще зарплату? Из какого бюджета? Из чьего кармана, позвольте полюбопытствовать? Вы понимаете, что вы несете, товарищ Зверев! Это уже ни в какие ворота не лезет! — завуч вновь оседлала своего любимого конька — оспорить и запретить. Юрий Ильич!

— Тортом, Зоя Аркадьевна! Тортом! — не дав директору высказаться, добавил я. — Зарплату мы выдадим тортом. Ну, или большим вкусным пирогом, я договорюсь в колхозной столовой, повара испекут. Каждый труд должен быть оплачен, не так ли?

— Это не педагогично! — выдала завуч.

— Неужели? — я позволил себе добавить скепсиса в голос. — Непедагогично эксплуатировать учеников на работах в колхозе сутками. Пусть и с оплатой труда. Непедагогично закрывать на это глаза, потому что школе выгодно дружить с председателем колхоза. Непедагогично поддерживать недальновидных товарищей в их стремлении лишать ученика возможности продолжать учебу в институте или училище. Вот это непедагогично, Зоя Аркадьевна, — отчеканил я. — А заплатить за рабочий день игровыми деньгами в виде торта, это вполне педагогично. Любой труд должен быть оплачен, — повторил я.

— Да как вы смеете! Да как вы… вы… — Зоя Аркадьевна схватилась за грудь, принялась задыхаться.

На лице женщины появились некрасивые багровые пятна, краснота перешла на шею. Честно говоря, я малость испугался, как бы товарища Шпынько удар не хватил от возмущения. Клял себя мысленно за собственную несдержанность.

— Зоя Аркадьевна, воды? — любезно предложил товарищ директор, не двинувшись с с места.

Я с удивлением посмотрел на безмятежного Свиридова. Похоже, подобные приступы в исполнении завуча не смертельны, раз Юрий Ильич ведет себя так спокойно, не бросается вызывать скорую.

— Я умываю руки, Юрий Ильич! — с пафосом произнесла Зоя Аркадьевна, отдышавшись. — Но считаю своим долгом проинформировать районное образование. Вы же понимаете, что будет, если мероприятие подобного… рода вызовет отрицательный резонанс среди родителей? Пойдут жалобы!

Я смотрел на Зою Аркадьевну, с трудом сдерживая желание настучать товарищу завучу по голове. Жаль, что подобное невозможно. Во-первых, женщин я не бью, а во-вторых, это бесполезно в данном случае. Упертость, замешанная на какой-то глубинной предвзятости ко всему новому, не позволит нашей упрямой даме под иным углом взглянуть на любое новое начинание. Для нее важнее, что скажут люди, в данном случае, роно. Одобрение вышестоящей инстанции в приоритете.

Я посмотрел на Юрия Ильича. Подставлять директора не хотелось. Если завуч накатает кляузу, школу замучают проверками. Но Свиридов и тут меня удивил.

— Это ваше право, Зоя Аркадьевна. Не смею препятствовать. Ну что же, молодежь, готовьте День учителя по своему сценария. Кандидатуры новых учителей обязательно с одобрения предметников, — строго напутствовал директор. — Окончательный вариант сценария покажете нам с товарищем Шпынько.

— Спасибо, Юрий Ильич, — дружно откликнулись мы с Ниной Валентиновной, поднимаясь со своих мест.

Дверь в директорский кабинет мы закрывали под недовольный бубнеж Зои Аркадьевны, которая продолжала настаивать на своем. Невозмутимое молчание т

оварища Свиридова было ответом на все ее аргументы.

После того, как Юрий Ильич одобрил нашу идею провести полномасштабный День учителя и передать в этот всю власть в руки школьников, работа закипела. К моему удивлению, в большинстве своем учителя достаточно легко поддержали нашу затею. Что называется, и стар, и млад загорелись идеей «преподать неучам урок», «показать паршивцам, где раки зимуют». Самые молодые ехидно шутили: «А мы еще и учеников подговорим на баловство и посмотрим, как новички будут справляться». Услышав последнюю реплику от учительницы рисования, я мысленно перекрестился: с нее станется, молодая, бойкая, энергичная и с фантазией. Ученики обожали уроки изобразительного урока, она даже ругала необидно, но очень действенно.

И даже недовольное лицо Зои Аркадьевны и тотальный контроль нашей подготовки не мог испортить всем нам предпраздничное настроение.

Учителя ответственно подошли к выбору молодых педагогов, списки несколько раз переписывались, шли серьезные баталии за отличников, каждый требовал себе самых толковых. И вот, наконец, настал тот день, когда десятый класс с волнением собрался в одном из школьных кабинетов и целый час выслушивал инструкции от родных учителей, стараясь вникнуть во все нюансы преподавательской работы.

Эх, жаль, нет у меня мобильника, запечатлел бы на память как менялись выражения юных лиц по мере того, как педагоги делились особенностями ведения уроков. Будущие учителя на один день узнали, что такое календарный план, темы уроков, методика преподавания, структура урока. Многое мне казалось лишним, но я не лез в процесс. Все идет замечательно, практически по моему плану. Так зачем же ломать то, что работает?

Через несколько дней после того, как весть о дне школьного самоуправления разнеслась по школе, на меня началась окота. Ученики средних классов отслеживали меня на переменках, окружали дружной толпой и, горя желанием тоже встать у доски в качестве учителей, требовали назначить их «училками».