Думаю, именно здесь проблема становится по-настоящему серьезной.

В том, что мы для нее невидимки, есть что-то страшное.

И страх этот таится в ее глазах.

Калия управляет нами. Если в какой-то момент она снисходит до того, чтобы обратить на нас самую толику внимания, значит, что-то происходит.

Что-то очень плохое.

И тогда Калии становится плохо — это сразу заметно. Она чешет бровь, моргает, разжимает зубы и перестает потеть. Мухи больше не садятся на нее. Черт побери, а ведь они понимают, что место под названием Калия стало опасным. В общем, беги, если заметишь, что насекомые так себя ведут, и это правда. Не произноси ни слова, когда мухи перестают жужжать. Нет, черт, только не это! Мухи умные, и вот Калия открывает рот. О боже, если она произнесет наши имена, боже, если начнет рисовать бабочек, пожалуйста, только не бабочек, нет, пусть и дальше рисует своих слонов, обезьяньи зады, какие же они красивые, эти воспаленные попы обезьян, какие гиперреалистичные, но только не бабочек, умоляю, — мы все знаем, что взмах крыльев бабочки на белом листе бумаги сулит нам большую опасность.

Если Калия начнет рисовать бабочек, нам конец.

Не знаю уж, семейное ли это предание или городская легенда, да и не имеет значения. С уверенностью можно сказать лишь то, что все мы видим в Калии бомбу замедленного действия.

Не исключено, что наша семья не заслуживает спасения, — моя мама часто произносит эту фразу из книг по домашней психологии, и, скорее всего, она права. Да, мы не самые милые люди на свете. Если бы мы ими были, мухи садились бы куда угодно, только не на нас; мы же постоянно покрыты мухами — мама, папа, Калеб, Калия и я. Пытаясь найти этому объяснение, папа винит климат, в котором мы живем, однако на самом деле мы понимаем, что он обманывается: мух притягивает пот, они им питаются — сладкии пот или мертвая плоть, все равно, правда уже не имеет значения.

Все семьи устроены по-разному, и у каждой свои странности, но наша с легкостью взяла бы золото на олимпийских соревнованиях среди неблагополучных семей.

Сразу понятно, зачем больные мухи садятся на Калеба. Они на нем умирают. И падают на землю, как темные кляксы с иссохшими крылышками. Калеб их собирает — единственное, что он умеет делать хорошо. Мухи преследуют моего брата и умирают, едва к нему прикоснувшись. Он — ходячая могила, и ему это нравится, потому что так его жизнь обретает смысл.

Я — первый всход зла. Я имею в виду, самый старший. Не хочу никого вводить в заблуждение. Лучше начну сначала. Сложно говорить о себе в первом лице, рассказывая собственную историю.

Я не всегда была старшей сестрой.

До того как на свет появились Калеб и Калия, я была просто Касандрой.

— Сколько тебе лет, Касандра?

— Семь, мама.

— Здесь я не твоя мама, ты помнишь об этом?

— Да, мама.

— Я твой терапевт и хочу тебе помочь. Ты меня поняла, Касандра? Это как игра, очень интересная игра. Давай, представь, что ты меня не знаешь.

— Хорошо, мама.

— Говоришь, тебе семь лет. Ты кажешься старше. Ты очень высокая. Расскажи, почему ты грустишь.

— Я не грущу.

— Точно?

— Да.

— Мне кажется, это не так. Подумай хорошенько. Тебе грустно, Касандра?

— Не знаю.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что она сломалась.

— Но не только поэтому. Случилось что-то еще, я же вижу. Дай догадаюсь… Может, ты скучаешь по папе? Плачешь, потому что он редко бывает дома? Ты должна понимать. Ты же большая девочка, Касандра. Тебе семь лет, правда? Ты уже не малышка и знаешь, что папа очень важный человек в нашей стране.

— Мне это сказал Усатый.

— Какой еще усатый, Касандра?

— Дедушка, который берет меня на руки. Ну, Усатый дедушка. Папе он очень нравится.

— Больше никогда так не говори! Ты поняла меня, Касандра?

— Как?

— То, что ты только что сказала, — очень плохо, Касандра! И очень опасно! Папу могут наказать, если узнают, как ты называешь…

— Усатого дедушку?

— Нашего правителя!.. Касандра, ты специально, что ли?

— Нет, мама.

— Сейчас я не мама, а твой терапевт.

— А ты можешь меня наказать, если ты не моя мама?

— Послушай. Посмотри мне в глаза, Касандра, это важно. Поклянись, что ты никогда больше не скажешь «Усатый дедушка».

— Хорошо.

— Если кто-нибудь узнает, как ты его называешь, у твоего отца отнимут все медали. И бог знает, какие еще напасти нас ждут! Не забывай, что у этого дома есть уши!

— Мне не нравятся папины медали. Они колются.

— Хочешь, чтобы твой папа перестал быть важным человеком? Чтобы он плакал?

— Не знаю.

— Подумай как следует, прежде чем отвечать.

— Плакать нехорошо.

— Очень нехорошо! И по твоей вине именно это произойдет с папой!

— Но Усатый дедушка меня любит. Он сам мне так сказал.

— Касандра!

— Усатый дедушка дарит мне куклы на день рождения.

— Если хочешь и дальше получать куклы в подарок, научись его звать по-другому.

— Как?

— Лидер!

— Усатый лидер!

— Ты просто испорченная девчонка!

— А ты не моя мама!