И тем не менее. Что там у наших предков в незапамятные времена произошло, разбираться будем потом. Если какого-нибудь цыплёнка облезлого у них там на Вороньем камне оставлю в живых, спрошу.

– Как ты это узнал? – спрашиваю коротко и чётко.

Йормалины глаз Мимира становятся серьёзны. Он проникается наконец-то моим настроем и начинает рассказывать по существу.

– Мы обнаружили этих людей случайно. Они появились в Йотунхейме внезапно, как из-под земли… и оказалось, что это и правда было так.

Я забыл дышать.

– Отсюда поподробнее. Что значит, из-под земли?

– То, что я и сказал, Фенрир. Думаю, ты понимаешь, что это означает для тебя. Эти люди много дней шли странными путями, чтобы попасть к нам в ущелья. Шли под землёй, под горами. Их было не очень много, всего пара сотен. Испуганные, оборванные, многие ранены. Мужчины, женщины, дети… Сначала мы приняли их за близкие нам создания, порождения скал. В конце концов, они были разумны, и мы быстро выучили их речь. Приютили, дали кров. Вот только спустя много веков они, увы, забыли о благодарности.

Ну да, ну да. Мало мне было мук совести.

Мы с Мимиром молчим пару минут и смотрим друг другу в глаза.

Я мог бы что-то сказать – но думаю, конкретно этому йотуну не обязательно. Раз даже после всего, что было между нашими народами, он спас и защитил от других великанов беременную женщину, а потом выхаживал после смерти её дитя, ему нет нужды пояснять, что мы не в ответе за преступления предков.

Вот только у меня достаточно своих долгов перед его народом, и мне совсем не становится легче от осознания того факта, что приказы Асуры я не мог нарушить физически. Пробовал, несколько раз. Адская боль, слепящая, застилающая разум кровавой пеленой. Я делал всё, что она приказывала мне – чтобы выжить. Втайне мечтая, когда эта сука, наконец-то, сдохнет. А она пила заговорённую воду из священного источника йотунов, ради которой и устроила всю эту проклятую войну, и никак не желала подыхать.

Если бы не тот день, когда она проиграла в сражении, а собственный народ сверг её, и гордыня этой змеи не выдержала такого… если бы не отрава в её кольце, которой она воспользовалась, чтоб не видеть, как на трон Гримгоста садится презренный Пёс, которого она считала грязью под своими ногами… я не знаю, как долго бы это продолжалось.

Но, к счастью, гадюка укусила сама себя – и померла от собственного яда.

И всё-таки.

Они помогли нам. А мы украшали их каменными телами свои дворцы.

Это мы научили их ненавидеть и воевать.

То, что человечество умеет лучше всего остального.

Да. Тяжёлый разговор. Вряд ли что-то может сделать его ещё хуже. Так что пора уже заканчивать.

– От чего они бежали? – спросил я глухо.

– Мы не знаем точно. Так и не смогли от них добиться, они были слишком напуганы. К тому же, мы тогда не так уж хорошо знали язык асов, чтобы понимать сложные вещи. Особенно те, которых никогда в жизни не видели. Мы поняли только, что от чего-то страшного, что преследовало их в подземельях. На всякий случай мы завалили все выходы на поверхность – асы показали нам лабиринты в глубине пещер, из которых они вышли. Мы даже согласились присматривать, чтоб ничто не вырвалось оттуда.

– И снова асы забыли благодарность, - проговорил я, глядя на свои кулаки.

– Люди вообще не очень любят быть благодарными кому-то. Когда проходит время, им нравится представлять, что всего они добились сами. А существование тех, кто помогал, как будто делает победу не совсем твоей. Поэтому им проще забыть совсем о том, что победы могло бы не случиться, если бы кто-то вовремя не подставил плечо.

– Не все такие, Мимир.

Его взгляд смягчился.

– Я знаю.

Он приподнял серебристую пластину у себя на груди и любовно посмотрел на медальон с изображением фиалки. Это завораживающе, насколько же говорящие глаза у этого громадного, неотёсанного куска камня. И возможно, человечности в нём поболее, чем у иных людей.

– Мы надёжно охраняли подземелья. Но много веков спустя к нам всё же пробралась через них одна странная старуха. Мы посчитали её ведьмой – она владела весьма необычными видами магии.

– Вёльва, что ли? – удивился я. Безумная карга как раз и была той, кто замутил мозги Асуры обещаниями вечной жизни, если она отвоюет у йотунов их священный Источник. Помнится, ею в конце концов пообедал один голодный барсик, и горы стали ещё немного чище. Она осмелилась на мою сестру поднять руку! Если бы кот Бьёрна не успел раньше, я бы сам ей голову оторвал. Хотя нет. Я бы убивал её долго. Так что ей очень, очень повезло, что Клык был первым.

– Ты прав, она называла себя именно так, - кивнул Мимир. – Она не признавалась, но уверен, тоже пришла с Вороньего камня. Вернее, не так – «вырвалась оттуда», как она говорила. У неё временами бывал полубезумный взгляд. Думаю, то, что встретилось в подземельях, не на шутку её напугало и навсегда свело с ума.

– Да уж. Двинутая была старушенция, - содрогнулся я.

– Она была одержима идеей отобрать у нас источник целебной воды. Считала, что он вернёт ей молодость. Очень хотела родить ребенка. Была прямо-таки одержима этой идеей. Странная блажь на старости лет, мы её не понимали. У нас нет семей, не рождается детей, мы появляемся на свет как плоть от плоти гор, и все являемся братьями. Правда, после появления у меня Йолли я чуть лучше стал понимать вас, людей. Когда рожала её мать, я был рядом, держал её за руку. До сих пор помню. Это было самое большое чудо, какое я только видел за свою долгую-долгую жизнь.