Посоветовавшись с праном Жероном и другими кондотьерами, Пьетро взялся наводить порядок. Сколько проклятий обрушивалось на его голову, даже помыслить страшно. Конечно, за глаза. Возмущаться напрямую местные дворяне опасались. Хотя были среди них и те, кто с радостью принял изменения и нововведения. Например, пожилой Жиль альт Даран из Дома Перламутровой Стрекозы. Он не только поддержал Пьетро, но и сделал всё, чтобы вожеронские праны перестали отсиживаться по кустам, а занялись наконец-то армией. Стыдил, убеждал, едва ли не проповедовал.

Насколько стычек со столичными войсками показали, что боеспособность армии Вожерона возросла. Тыловики перестали воровать и притворяться, что у них нет ни еды, ни фуража. Командиры полевых отрядов поняли, что нужно подчиняться главнокомандующему, а не воевать кто во что горазд. По совету капитана Жерона Пьетро создал отряд курьеров, которые оставляли предписания, донесения и распоряжения в течение одной-двух страж в любое место провинции. Благодаря наладившейся связи между Ротами, полками, эскадронами армия стала действовать как единое целое — бить кулаком в нужную точку, а не тыкать растопыренными пальцами.

Кстати, мастеровые Вожерона тоже не сидели, сложа руки. Они готовили запасы пороха. Оттачивали и закаляли клинки шпаг, палашей, алебард, гизарм по новому способу, придуманному алхимиком Прозеро. Два десятка ремесленников работали в обстановке строжайшей тайны, охраняемые наёмниками из Роты Стальных Котов и Роты Весёлых Горлопанов. Они не могли покидать мастерские, пока не закончат работу. Пьетро мысленно потирал руки. В предстоящем генеральном сражении армию Эйлии альт Ставоса ожидает неприятная неожиданность.

А что он задумал?

В сущности, ничего нового. Все стратегические решения приносившие победу полководцам, когда-то были придуманы. Всё-таки военачальники древности отличались изобретательностью и гибкостью ума. Всего-то и нужно — уметь вспомнить и применить, сообразуясь с новыми условиями и новым вооружением. Пьетро предполагал заманить к Аледе как можно больше столичных солдат и офицеров, окружить их там и уничтожить. Для этого скрытно оборудовались артиллерийские позиции на соседних холмах, откуда пристреливался не только сам форт, но и ведущие к нему дороги. Такимобразом, битва за Аледе мола стать, началом как полной победы, так и позорного поражения.

Постатвив на Адеде, как на выигрышную карту, всё до последней нитки, гланвокомандущий Вожерона намеревался изрядно удивить врагов. В пороховые склады форта под покровом ночи собирались завезти ту самую «гремучую ртуть», которую придумал безумный алхимик. Пришлось очень постараться, чтобы учёный согласился повторить изобретение в наспех предоставленной ему лаборатории. Он работал в заброшенном доме в слободе по ту сторону городских стен, а изготовленное зелье забирал сам Пьетро с двумя ординарцами и перевозил в лес, где прятал в глубоком шурфе. Когда гремучей ртути набралось на небольшой бочонок — около полутора стоунов, возник вопрос, как его перевезти?

Бывший лейтенант, а ныне главнокомандующий, взялся бы за это дело и сам, поскольку не хотел подвергать опасности людей, не посвящённых в свойства алхимической находки. Но тут подвернулся Коло.

В тот день, когда Пьетро увидел въезжающих на площадь Вожерона двух всадников. Один походил внешностью на ремесленника средней руки, а второй — на красавчика-головореза. Но первым делом он узнал коня.

Гнедой трагерский жеребец, стоивший полсотни золотых монет. Разве такого спутаешь с любым другим? Тонкие ноги, плавность движений, горделивая посадка головы. Приметив его из окна, кевиналец мог с закрытыми глазами назвать особые приметы. Звёздочка, скрытая густой чёлкой. Маленькая белизна — с ноготь большого пальца — между ноздрями. Правая задняя нога бела по венчику копыта. Если кто и мог бы обмануться, то не такой увлечённый лошадник, как Пьетро.

Когда год назад Ланс альт Грегор извёл своих товарищей по Роте Стальных Котов ежедневными страданиями по обладательнице зелёных глаз, офицеры собрали совет и решили помочь знаменитому менестрелю кто чем может. Ехать ему предстояло через добрую треть Кевинала и половину Аркайла, а деньги, которые Ланс прихватил, спешно удирая из замка герцога Лазаля, уже заканчивались. Собирали с миру по нитке. Пран Жерон дал сотню «башенок», лейтенант Сергио — совсем новые дублет на меху и тёплый плащ, покойный знаменщик Толбо, не нуждавшийся благодаря влиятельным покровителям в деньгах, поделился золотом и добротными сапогами, а Пьетро дал своего коня. Как от сердца оторвал.

Альт Грегор обещал вернуть честь по чести. Но, всё в руке Вседержителя, не задалось у него самого с возвращением. В том смысле, что слухи, добравшиеся до окраины державы, утверждали — великий менестрель, с одной стороны, счастливо избежал тюрьмы и каторги, а с другой — угодил в плен к браккарцам. Для Ланса оказаться у злейших врагов было равносильно смерти. Вот уже полгода о нём ни слуху, ни духу, а значит, скорее всего, сгинул влюблённый маг далеко на севере. В садке с миногами, на плахе или в схватке — кто теперь расскажет? Кто-нибудь из северян мог, конечно, но верить браккарцу — себя обмануть.