– Что Йоргар, что Валеин – все они говорили истину. Ты слишком крепко держишься за магию земли. Ты думаешь, что это не так, что ты готов подвинуть её и уместить в себе эти две стихии. И это так. Но ты не пока не видишь, что находится в глубине твоей души. Земля и воздух не могут сосуществовать. Ведь, обучаясь зенте, ты не просто впитывал силу и взращивал свою сущность. Ты буквально погружался в это, окунался в образ мага земли. Ты очень много времени и сил отдавал тому, чтобы вместе с силой изучать и тех, кто несут в себе эту силу. Не будет преувеличением, если я скажу, что ты – зентер больше других зентеров. И это в тебе удивительно. За 24 алвата, пока ты развивался, а также изучал свою магию, ты сросся с ней, стал неделимым и единым. А чем примечателен камень? Он стойкий, недвижимый… упрямый. Сущность земли легко вместила в себя окта. Но противоположную стихию она не может уместить. Это закон. Я видел многих зентеров, что приходили сюда за последней частью талами. И они, как бы тебе это сказать, не были самим собой. Вот уже 28 алватов ты – это всё ещё ты, тот самый Йимир, который родился в Зентерисе. Твоя доброта, устойчивость и жажда проявлять личный интерес, а не довольствоваться только лишь силой, которую ты можешь получить от других, остались при тебе. Ты пронёс это всё сквозь алваты и сквозь сущность воды. В тебе есть многое от октаров. К примеру, целеустремлённость и привязанность. Но ты видел алчность, когда отец приревновал к тебе свою дочь. Однако ж в тебе она не отложилась. Сенонцы не способны на это. Впуская в себя силу магии, они также впускают в себя и пороки, которые формируют их личность. Но ты способен управлять этим. Ты даже не осознаёшь это, но ты избираешь то, что тебе нужно, и не допускаешь развития того, что тебе не нужно. Твои учителя говорят тебе, что ты боишься потерять свою сущность мага земли, и это так. Ты можешь думать, что поборол это. Но этот процесс слишком сложен, чтобы контролировать его столь поверхностно. Тебе нужно научиться заглядывать в глубину своей души и стараться избавляться от того, что не позволяет тебе двигаться дальше. Страх потерять своё наследие как раз таки является тем самым преткновением, из-за которого познание магии воздуха даётся тебе так тяжело.

– Да, ты прав. Во мне есть этот страх. Мне нравится то, кто я есть. Мне нравится моя доброта, мне нравится то, как близко я могу ощущать других зентеров. Каждый земляной онтоханин – это мой брат, самый близкий брат или сестра. Я ощущаю их, они ощущают меня. И это величайший дар. Это мои родственные души. И, если я буду познавать другие сферы магии, разбавлять свою сущность другой сущностью, то эта связь пропадёт. Они станут чужими сенонцами, и я больше не смогу понимать их. Мне придётся вглядываться в их лица, чтобы узнать настрой, как это было в Октарисе. Мне придётся расспрашивать их, как они поживают, какое у них настроение, чего они хотят. Это будет величайшей потерей. Это будет тяжкое горе. Я не хочу, чтобы это произошло.

– Отлично. Признание существование проблемы является зачастую началом её решения. Тебе осталось теперь понять и принять то, что изучение других сфер магии не лишит тебя всего этого. Ты возьмёшь от финта лишь лучшее и прибавишь к тому, что у тебя уже есть, чтобы укрепить это. Твои дары никуда не пропадут. Но они станут лишь ещё лучше.

– Скажи, почему я не стал чувствовать октаров так же сильно, как и зентеров?

– В том, что касается родственных связей, октары – самый сложный народ. В отличие от зентеров, они не открываются для других.

– Но даже те, кто открылись мне и приняли в свою семью, всё равно были не такими родными, как мои земляки, как зентеры.

– Всё верно, ведь октаром ты побыл всего-навсего 4 алвата, когда зентером – 24.

Йимир глубоко задумался над этими словами. Теперь у него было над чем подумать. Моран же, понимая, что его ученик будет блуждать в этих думах до самого рассвета, оставил Йимира. Тот хотел было спросить что-то ещё, однако было уже поздно – дракон улетел отсюда.

Присев на одну из скамеек в библиотеке финта’урина, он стал прокручивать в голове всё, что они с Мораном недавно обсудили, а после этого стал заверять самого себя в том, что изучение финта не лишит его даров зенте, что он сам выбирает, как формировать свою душу. Так он просидел довольно долго, но до рассвета оставалось ещё много времени, поэтому он решил попробовать прочитать ещё одну книгу про финта. Однако ничего не поменялось, а потому он решил ещё раз поговорить с самим собой, чтобы убедить себя в полезности изучения воздушной сферы магии и отсутствии вреда, который она могла бы принести его сущности.

Встретив рассвет в помещении для индивидуальных занятий, Йимир вернулся в первое, где его уже поджидал Валеин. Без каких-либо приветствий и вступлений учитель начал объяснять материал, который они разбирали в прошлый раз. Финтар нашёл в себе силы похвалить юного чародея за то, что он работал над собой, да и сын Талата видел улучшения, что цикличные плавные движения руками начали давать свои результаты – в том месте, куда был устремлён жёлтый поток эфира, начал образовываться ветер. Однако это были только лишь зачатки финта. Потому что, стоило Йимиру только перестать руководить этим потоком, как ветер в одно мгновение исчезал. Но это был всё же прогресс, и будущий талами в своём сердце очень сильно ликовал, видя такой очевидный сдвиг с мёртво точки. Из-за этого он стал прилагать удвоенные силы к тому, чтобы впускать в себя знания и сущность финта.

При свете хавора Йимир обучался с Валеином, а как только опускался амак – с Мораном. И занятия с драконом ему нравились больше, чем с финтаром, потому что он был открыт для новичка магии воздуха, когда как первый учитель ждал, пока его ученик разбавит свою сущность ветряной силой. И сын кольера многое узнал от Морана, в частности о том, кто такие дарги и чем они отличаются от драконов. Оказывается, Йор создал не только сенонцев, но и даргов – огромных, просто колоссальных драконов, которые в свою очередь сотворили именно драконов, летающих рептилий, коих знаю во всех мирах. И вот Моран – как раз-таки дарг. Дарг света. Такими же даргами являются Ступ, повелитель жизни, и Хахор, властелин тьмы. Они все втроём – братья. Но был и четвёртый брат – Дандор, который хранил знания о смерти. Где этот Дандор сейчас находится и что с ним случилось, Моран не знает. Но в истории миров был период, который называется Кехенталет. От слова «кехент» - четыре. То есть эра, когда были известны четыре дарга, что несли знания света и тьмы, жизни и смерти. Тот, кто алкал понимания какой-то одной сферы, мог призвать одного из четырёх и внимать наставлениям. Но те времена прошли, великие сотворили золину – великое предназначение, и теперь три из четырёх даргов по слову Йора обитают здесь. Йимир изумился, что Моран видел самого творца чудес и чудовищ, и попросил описать его. Моран лишь сказал, что словами величие богов передать невозможно, тем более что они – духи. А Йор никогда не принимал плотское обличие, чтобы его запомнили именно так. И каждый раз, как они отдыхали от наставлений дарга, Йимир слушал рассказы о временах Кехенталета, так что Моран становился ему самым настоящим другом. Он узнал о золотых драконах и многих древних цивилизациях, которые прислушивались к его мудрости и процветали. Также будущий талами услышал рассказ о жутких сознаниях чудовищного Ступа, как он любил экспериментировать с жизнью, так что ему удалось вывести самый совершенный вид драконьей жизни – даджурги. Сын кольера с ужасом узнал о том, как Хахор порабощал народы, к которым он нёс свои знания, как они превращались в чёрных металлических воителей, которых не берёт ни оружие, ни магия. А о Дандоре было сказано мало. Моран слышал лишь об одном народе, который носил его имя – даниты. Кем они были: он их себе избрал, как Моран, или создал, как Ступ? Он господствовал над ними, как Хахор, или же был у них советником, как Моран? Этого никто не знает.

Каждый раз, как заканчивались тренировки с Мораном, занятия с Валеином становились более эффективными. Из-за этого финтар начал относиться к нему дружелюбно. Он становился более открытой и приятной личностью, так что Йимир стал чувствовать себя увереннее. А также к нему присоединялись и другие молодые чародей, которые ступали на путь финта. Так что теперь в своих тренировках Йимир не был один.

Иногда наступало головокружение и тяжесть, как будто бы ни с того ни с сего притяжение Сенона начало действовать с удвоенной силой. И тогда начинающий финтар отстранялся от занятий, чтобы перевести дух. Иногда это состояние проходило быстро, и ктиоханин успешно заканчивал начатый урок. Реже приходилось прерывать занятия, потому что даже в глазах темнело. Однако с новым рассветом всё проходило, и урок всё-таки завершался. Но был такой случай, когда Йимиру поплохело серьёзно.

Со слов Валеина следующее, что они должны были изучить, это создание молнии путём слияния ветряных потоков разной температуры. Он взял в одну руку тёплый поток, в другую холодный и соединил их, но ничего не произошло, в то время как все готовились увидеть и услышать нечто могущественное и неописуемое, стихию, которая добывается огненными чародеями просто из красного потока эфира. Валеин объяснил, чего ещё не хватает, а после сделал, как надо, в результате чего из его руки метнулась небольшая молния, сопровождаемая лёгким хлопком. Какой-то зактар усмехнулся, сказав, что у него на родине молнии гораздо мощнее, чем это. Валеин признался, что ожидал такого комментария, а потому создал поток ветра, ведущий на крышу финта’урина, и призвал всех переместиться туда. Йимир давно хотел побывать там, а потому был одним из первых, кто ухватился за этот ветер. Видок с крыши был другим. Немного пугающим. Ощущалась какая-то неуверенность, беззащитность. И ветра здесь дули бесконтрольные. Когда появился учитель, стало немного спокойнее. Он повернулся на восток и сказал, чтобы все внимательно смотрели в ту сторону. Все почувствовали, как затрепетал эфир, буквально разорвался на части, образуя вдалеке два мощных воздушных потока: холодный и тёплый. Слив их воедино и добавив туда могущественный пучок материализованного эфира, Валеин вызвал зрелищную ветвистую молнию, которая достаточно зловеще прокатилась по небосводу. А за ней следом разразился жуткий гром, который, пока нарастал издалека, казался безобидным, но, докатившись до учеников, резко прибавил громкости, из-за чего семь сердец встрепенулись. Даже тот самый зактар, что посмел усомниться в могуществе своего учителя, был напуган, по сути, своей же стихией. На лице финтара ехидная улыбка мелькнула лишь на миг, а после он принялся объяснять, как свершить подобное. Пока всё это шло, Йимира не покидало ощущение неуверенности. Тем более, изредка его взор падал туда, вниз, из-за чего становилось только лишь ещё хуже. Но он боролся с этой боязнью высоты. Он даже понимал, что это обусловлено его земляной сущностью, что он – зентер, привыкший жить на земле, а не над ней. Борьба эта была безуспешной, а потому он подумал, что занятие практикой ослабит этот страх. Йимир теперь стал учиться быстро, а потому то, что показывал учитель и пытались повторить другие, он начинал познавать обычно со второй попытки. Так было и тут. Используя власть над желтым потоком эфира, он зачерпнул большой сгусток, как и просил это сделать его учитель. Валеин его похвалил, когда как других своих учеников продолжал подгонять, чтобы они повторили за Йимиром. И вот, пока зенте-октар удерживал этот массив магической энергии, ему за мгновение сделалось плохо, так что всё его тело поразила физическая боль, из-за чего он не то, что бы не мог удерживать эфир в руках, но даже просто стоять на ногах. В глазах совсем потемнело, в ушах – ничего, кроме звона. А по ощущениям сложно было сказать, лежит ли он ещё на каменной крыше финта’урина или уже падает с обрыва вниз.