— Всё нормально? — голос водителя звучит обеспокоенно.

— Да, дядя Витя, всё нормально. Артём сейчас будет.

— Понял, пойду покурю, — наш водитель, Виктор Петрович, всегда отличался пониманием.

Не в силах себя сдерживать, слёзы текут сами собой. Хочется свернуться калачиком под одеялом и долго-долго жалеть себя.

Счастливые картинки нашей любви с Пашей разбиваются в дребезги, раня меня в сердце. У нас же было столько планов на будущее. И что теперь?

Стараюсь успокоиться. Работа — не место для личной драмы, её и так хватает. Вытираю глаза и дышу. Вдох. Выдох. Этот козёл не стоит моих слёз. Завтра я со всем разберусь, а сейчас я нужна другим.

Дверь в салон медленно открывается:

— Ксюш, ты как там? — Артём вернулся, его голос звучит обеспокоено. Я вытираю нос и глаза ещё раз, на всякий случай.

— Всё нормально, правда. Я в порядке, но обсуждать не хочу, — твёрдо говорю я. Конечно же я вру. Главное, чтобы голос не подвёл. Почему так тяжело быть сильной? Почему столько боли?

— Понял, не лезу к тебе с расспросами, — закрывает салон и садится вперёд к водителю.

Дядя Витя тоже возвращается, мы закрываем вызов, и сразу прилетает новый: «Женщина, 76 лет, повод к вызову: плохо»

Смотрим на адрес — далеко, конечно, нас отправляют. Придётся ехать за город, но вызовы не выбирают.

Машина медленно выезжает со двора, мы едем в полной тишине по ночному городу. Любуюсь мимо проплывающими огоньками и стараюсь не думать о событиях вечера, но мысли пронзают меня, как стрелы.

— Слушай, Ксюх, а чего его вырубило? Вроде выпили не так много, барышня нормально выглядит, — неожиданно задает вопрос Артём.

— Всё просто, смешал алкоголь и виагру, — с облегчением включаюсь в разговор. Я люблю медицину и даже хотела учиться на врача, но не срослось.

— Но в инструкции ни слова о том, что виагру нельзя мешать с алкоголем, — на его возражение еле сдерживаю улыбку. Вижу, что вопрос действительно волнует.

— У виагры действующее вещество какое? Силденафил. А что оно делает? — Артём морщит лоб, поэтому отвечаю сама:

— Силденафил увеличивает приток крови к члену за счёт снижения общего давления. Не сильно, но всё же снижает. И все забывают, что обязательным условием эффективности виагры является сексуальная стимуляция. Многие мужчины думают, что им просто мало дозировки и выпивают ещё таблеточку.

А тут ещё и алкоголь, который тоже понижает давление и замедляет действие виагры. Вот так и выпил этот кобель три таблетки, потом перешёл к «стимуляции» и словил…

Не успела договорить.

Резкий скрип тормозов пронзил мои уши, машину бросило вперёд. Я успела схватиться за поручень, но всё равно неприятно впечаталась носом в спинку кресла.

— Что случилось? — кричу, потирая нос. Тревога и ужас сжимают мою грудь.

— Кто-то бросился под колёса!

Да что за день такой?!

Выскакиваю следом за коллегами из машины и вижу мужчину лет сорока, на лбу у него свежая ссадина. В его глазах читается паника. Он бросается к нам:

— Помогите! Там ребенок и жена в машине! Я моргнул, а мы уже по встречке несемся! Я резко руль влево — и всё, блядь! — он буквально орёт на нас.

Я сразу понимаю: дело плохо, одни мы не справимся.

— Артём, хватай всё из салона, включая носилки, и к машине! Петрович, в машину! Ставь в известность центр, нам нужны ещё бригады! — мысли о Паше испарились в одно мгновение.

Заскакиваю за укладкой и мчусь за мужчиной к белому автомобилю, который лежит в кювете. Мы одновременно добегаем до него. Нужно быстро понять, кому помощь нужна больше всего.

Машина встала к верху задом, капотом в глубокой колее. Женщина на переднем сиденье лежит на сработавшей подушке безопасности и не шевелится. Дверь не открывается, её смяло. Обхожу машину и пролезаю к ней через водительское кресло. Прикасаюсь к её шее — пульс есть. Трогать её сейчас опасно, в оказании помощи главное не навредить.

И тут я слышу истошный крик ребенка. Бросаюсь к задней двери. Там девчушка лет четырёх-пяти, с двумя косичками, в розовом платьице и с огромными, наполненными страхом и слезами, глазами. Моё сердце сжимается от ужаса. Малышка, я сейчас спасу тебя, обещаю.

Дверь, хоть и с трудом, открывается. Ребёнок, к счастью, в специализированном кресле и пристёгнут, но на щеке уже проступает большая гематома.

Поднимаю глаза и вижу, как несётся к нам Артём.

— Анечка, солнышко, прости меня, пожалуйста! — отец девочки стоит рядом, весь бледный. Пытаюсь успокоить его: