Отец Варфоломей прожигал её взглядом, намереваясь коршуном ринуться и спасти маленького боярича. Его останавливало только то, что другие не шевелились. Умница боярыня Милослава, ответственный княжич, практичный Александр Афанасьевич и великодушный Никита Елисеевич… смотрели и не мешали Дуньке творить зло.

А Евдокия перевела взгляд за спину отца Варфоломея и наблюдала, как у ворот спешиваются сам Яков Захарьевич Кошкин, Григорий Волчара и княжичев наставник Никифор Пантелеймонович Палка. Все со своими людьми, поэтому двор мгновенно заполнился людьми и стал казаться тесным.

Дуня с тоской во взгляде опустила меч, тем самым разделив два короба, а Митька, как было оговорено заранее оттащил «ноги» к «голове». Ничем не смущенный Ванюшка пощекотал Олежкины пятки в сапожках и засмеялся.

Отец Варфоломей упал в обморок, знатные бояре побледнели, а их вои в ужасе отступили, поглядывая с недоумением на остальных.

Дуня заметалась:

— Я сейчас всё исправлю! — пообещала она и вместе с Митькой подтянула скамью с коробом и ногами обратно.

— Фокус-покус, — тряся шкурами, чтобы отвлечь внимание, громко оповестила она всех. По плану надо было подозвать Милославу, чтобы она проверила не пострадали ли части тела при разделении, а потом уж соединять их, но Дуне не до того было. Как только Митька сдвинул короба, Олежка быстро спрятал свои ноги, а целехонький Ванька выскочил наружу.

— Уноси короб с Олежкой, — едва слышно зашипела боярышня Митьке, но тут княжич потребовал раскрыть секрет разрезания и сращивания человека.

— А-а, как же… — Дуня глазами показала на приходящего в себя отца Варфоломея и остальных гостей, но княжич только подбородком повёл — мол, пошевеливайся.

— Всё просто, — жестом приглашая новых гостей присоединиться к представлению.

— Погоди, Милослава, — остановил Кошкин, ринувшуюся встречать гостей Дунину маму. — Дай посмотреть.

Раскрасневшаяся Милослава замерла, а женщины, наоборот, засуетились, намереваясь встретить гостей честь по чести. Евдокия выдавила из себя:

— Всё просто, — и повторила фокус, скинув меха и поясняя скрытые от зрителей технические моменты. Закончила же своё выступление словами: — Фокусы — это возможность посмеяться над своей доверчивостью. Учитесь думать — и тогда вас никто не обманет.

Завершив скомканную речь, она настороженно посмотрела на отца Варфоломея. Он уже пришёл в себя и подзывал её :

— Знаешь, что апостол Павел пишет о развлечениях?

Евдокия уныло мотнула головой.

— «Говорю это для вашей же пользы, — начал цитировать он, — не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу БЕЗ развлечения», — отец Варфоломей вздел палец вверх и обвёл всех суровым взглядом.

— «И похвалил я веселье, — неожиданно начал цитировать что-то из писания княжич, — потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем»

— «Вино и музыка веселят сердце, — подхватил инициативу княжича его наставник, — но лучше того и другого — любовь к мудрости». Фокусы боярышни Евдокии были познавательны и для всех нас поучительны, — подытожил боярин Палка, уставший в дороге от попыток отца Варфоломея продемонстрировать свою ученость.

Дуня с удовольствием обняла бы княжича и его наставника, но сохранила покаянный вид перед отцом Варфоломеем. Он же поджал губы, продолжая строго смотреть на неё, а потом повернулся к Милославе и обронил:

— Приехал освятить место для дома божьего.

Боярыня обрадованно кивнула, а люди вокруг вздохнули с облегчением. Все давно уже говорили о своей церкви, но никак не получалось приступить не то что к строительству, а даже к освящению места.

— А ты, — вернул он своё внимание к Дуне, — на холсте напишешь, какой видишь здешнюю церковь. Это твоя епитимья.

Бояре одобрительно закивали, а народ с любопытством посмотрел на Евдокию, давая начало спорам о том, как справится боярышня с этим заданием.

Не медля больше, Милослава выступила вперёд, начиная обряд приветствования важных гостей.

— Ты уж прости нас, Милославушка, что без предупреждения. Мы за княжичем. Загостился он тебя. Отец поставил его Москвою править, пока сам в Новгороде дела решает, — степенно произнёс отец Кошкина-Ноги.

Дуня видела, как княжич покраснел, но помочь ему не могла. Не та у неё весовая категория, чтобы перечить старшему Кошкину. А тут ещё отец Семёна Волка глазами сверкает. Он на правах будущего родственника брови хмурит из-за того, что всё имение застали врасплох. Так ведь и вороги подкрасться могут, а тут княжич! И хоть обидно это, потому что до сих пор всё было под контролем, но именно сейчас вышла оплошка …