— Почему? — насмешливо поглядывая на Доронину, решила уточнить Оболенская.

— Тут надо кардинально… вжих — Евдокия рубанула ладонью и сделала вид, что ошеломленно смотрит за покатившейся головой, — и всё.

Прислуживающая девушка хихикнула, а Оболенская буркнула:

— Дурацкие у тебя шуточки. Не зря говорят, что ты со скоморохами якшалась!

— Э-э, нет! Скоморохи — люди серьёзные, и шутить не любят, а вот с тобой мне весело.

Оболенская запустила в прислуживающую девушку подушкой-думкой, та поймала её и выбежала вон. Боярышня поднялась со скамьи, распрямилась и свысока посмотрела на Евдокию :

— Дунь, ты из Москвы вернулась мне мешать?

— А ты попробуй сама ответить на этот вопрос.

— Даже не буду стараться, — отмахнулась она, — но предупреждаю : не стой у меня на пути!

— Жаль, что ты подумать не хочешь.

Дуня укоризненно покачала головой и попыталась подсказать:

— Иногда полезно задуматься, почему люди делают то, что вроде бы не должны делать.

Оболенская поджала губы и наморщила лоб, но быстро расслабилась и вальяжно махнула рукой :

— Я же тебе говорила : отныне думаю только о себе и про себя.

— Ну что ж, это хотя бы жизненная позиция, а не плавание по течению.

Еленка с подозрением покосилась на Дуню, не понимая, похвалила та её или вновь насмешничала. Евдокия же направилась к выходу и, сделав шаг в коридор, увидела топчущуюся там челядинку. Девушка напряглась, опасаясь, что её обвинят в подслушивании, но боярышня ей подмигнула и повернувшись к Оболенской уточнила:

— Так значит, из-за ноги на турнир ты не пойдёшь?

— Какой турнир? — встрепенулась боярышня.

— По клюшкованию, — Дуня мстительно посмотрела на неё, как на дитё неразумное.

— Не-а, — Оболенская скорчила рожицу, подыгрывая и показывая, что её подначками не проймешь. — Мне тепло и забота требуется, а не морозиться на реке.

— Тогда я вместо тебя князя поддерживать буду, — буднично констатировала Евдокия и собралась уходить.

— Как это? — заинтересовалась Еленка. — Он участвует?

— Участвует его дружина, — наставительно ответила Доронина, — а князь за них стоять будет.

Оболенская подскочила.

— Когда?

— Да уже сейчас можно места занимать, — Евдокия провокационно сложила губы противной птичьей жопкой, изображая утомление от дурацких расспросов.

— Ах ты, Горгона! Забалтываешь меня тут, а там…

Дуня едва успела отскочить, чтобы Еленка не снесла её с дороги, уносясь прочь.

— Боярышня, а кто это Горгона? — прикрывая рот ладошками, чтобы скрыть смех, спросила девушка-прислужница.

— Боярышня Еленка вежливо обозвала меня змеёй!

— Какая неблагодарная, — покачала головой девица. — Вот и ставь таких на ноги!

Дуня с любопытством посмотрела на челядинку, но та прыснула со смеху и быстро прошмыгнула в ближайшее ответвление коридора. Боярышня постояла, подумала и решила прогуляться по дому. Так сказать, разведать место обитания, а то вдруг переполох случится, а она не знает, куда бежать, кого искать, где прятаться.

О турнире она не беспокоилась. Они начнутся только когда лёд на реке окончательно встанет и окрепнет, а сейчас на берегу собираются команды, чтобы себя показать и на соперников посмотреть. Заодно обговорят график сражений, посплетничают насчет своих спонсоров, а ещё будут ждать подтверждение слухов, что команда-победитель поедет на московский турнир за счёт Юрия Васильевича.

Обо всём этом Евдокия узнала из разговоров дворни. Если им верить, то Юрий Васильевич сегодня намеревался объявить игрокам, что лучшие поедут в Москву. Так что Оболенскую она не обманула в принципиальном для неё вопросе.

Дуня обошла первый этаж, поднялась на второй. Прошлась с умным видом мимо дожидающихся князя важных людей, ответила на приветствия и юркнула на лестницу, ведущую на третий этаж. Там было темно и пришлось отступить. Понимания, как построен княжий дом, не случилось, и Дуня позавидовала Пушку, который лучше неё ориентировался в этом лабиринте. Ей даже пришлось поблуждать, чтобы выйти к исходной точке, где продолжал дежурить Петька, и оттуда уже отправиться на женскую половину.

Сидеть без дела на чужой территории Дуне быстро наскучило, но делами заниматься тоже было лень. А так можно было бы довязать подзор для кровати, а то уж стыдно возить с собою одно и то же рукоделие в течение двух лет. Или дописать докладную записку за новгородского кота? Но Иван Васильевич сбил обличительный настрой, сквозящий в каждой строчке очередного международного обозрения. Не понимает князь, что кот не может оставаться спокойным, если за границей творится мракобесие! Милых чёрных пушистиков ловят и жгут, обвиняя в пособничестве злу, а потом жалуются на многотысячные орды крыс и мышей.