— Ничего, княже… — слабым голосом промямлила она, — прости за неловкость.

Юрий Васильевич улыбнулся, помог ей подняться и предложил поспешить, чтобы не опоздать на заутреню. Дуня успела заметить, что у князя сухие губы и он их нещадно обкусывает. У неё тоже, бывало такое, когда дома жарко топят, но также сухие губы были одним из признаков отравления.

— Евдокия Вячеславна, ну ч ё там с глазами? — как только схлынула толпа, полезла с вопросами Даринка.

— Это тайна следствия, — проворчала боярышня, ощупывая свой нос.

— Э-э-э, так я ж в следствии участвовала…

— Ты лицо без допуска к тайнам, — отрезала Евдокия, поняв, что нос ещё болит.

— Боярышня, а кто даёт этот допуск?

— Отстань, идём на заутреню.

Ворча, Даринка поспешила за Евдокией Вячеславной. Любопытство не отпускало её, и она всю заутреню думала о правильных и неправильных глазах. Эти мысли не отпустили её за завтраком, а когда боярышня отправилась погулять на речку, оставив её следить за пришедшими конопатчиками, Даринка решила написать Ладе о глазах. Она рассудила, что Лада училась у лекарки и должна знать наверняка. Вместе с окончанием работы конопатчиков было дописано письмо, а вскоре и отослано.

Дуня же в компании брата и сопровождающих прогулялась до речки, посмотрела, как тренируются игроки, покаталась на саночках и утомилась. Драйва не было. Может, пресытилась, а может,роящиеся в голове домыслы мешали радоваться.

Не давала покоя закравшаяся мысль, что Юрий Васильевич является обычным алкоголиком и нет никакого заговора. Выпивает по утрам по кубку медовухи и улыбается всем, а потом у него отходняк! Он же ни на кого не кидается, не дерётся, а наоборот, приветлив и счастлив по утрам, а потом… сварлив, гневлив, что тоже вписывается в княжеский образ. А ещё эта непонятная любовь из прошлого, которой сто лет в обед.

Евдокия досадливо поморщилась, ругая себя за то, что зациклилась на сплетнях. Но выстраивать логические цепочки у неё не особо получалось. То есть, ей думалось, что получалось, а потом оказывалось, что она массу всего не учла. Признавать ошибки Дуня умела и поэтому положилась на нюх народа. А опрашиваемые сами вспоминали давнюю историю, хотя не понимали, почему вдруг вытягивали её на свет.

Дуня никак не могла понять, мается она дурью или всё же суёт палку в муравейник. Ничего не решив, поискала глазами брата. Ванюшка с радостными воплями разбегался и катился по льду на ногах.

Съехав в последний раз с высокого берега на саночках, Евдокия прошлась по речному льду туда-сюда, посмотрела вдаль, оценила перспективу и улыбнулась.

— Дунь, у тебя коса от слюней заледенела, — услышала она Ванюшку.

— Как это?

— Ты её сосешь, она мокнет и леденеет.

— Ничего я не… тьфу на тебя, — посмотрела на кончик косы, а он правда превратился в сосульку.

— А чего ты придумала?

— Ничего.

— Ну и ладно, а я с ребятами сговорился клюшковать. Придёшь орать за нас?

— Приду.

Довольный брат убежал делиться появлением болельщика у их команды. Слово «болельщик» не прижилось, а вот выражение «стоять за» или «орать за команду» использовалось.

Дуня посмотрела на Гришаню с воями, порадовалась, что Юрята не захотел оставаться на речке и вернулся к княжьему двору, и велела везти её на рынок. Ничего покупать не стала, зато нашла мастера и заказала себе рамку для паруса, крестовину, чтобы его установить и… пока все. Ей надо было подумать, как дальше мастерить буер. Сложность заключалась в том, что видела она такие штуки издалека и никогда не приглядывалась. Но вряд ли там что-то сложное, поэтому она подумала, что сможет изобрести его заново.

Уже через час ей отдали крестовину, в которую вставлялся крепкий брус-основа для паруса. Она посмотрела на крестовину будущего буера, и поняла, что надо укоротить опоры с двух сторон, чтобы не плести квадратную люльку-лодку. А дальше дело закипело: там добавили, тут отрезали, здесь пришпандорили… И вот уже что-то такое получилось!

Дуня скептически оглядела творение и оставила его до завтра. Утром следующего дня к лодке с парусом прикрепили лыжи, а потом все вместе потащились на реку смотреть, чего будет.

На реке было полно народу, несмотря на мороз и резкий ветер. Дуня думала, что люди толпятся, чтобы понаблюдать за тренировками клюшкователей, но стоило им увидеть, как тащат её буер, то все загомонили и ринулись помочь.

— Куда прёте! Вон со льда! — раздался зычный голос и народ немного разошёлся.

Дуня еле поспевала за своим изобретением. Уж думала, что придется кричать, но лодку поставили на лёд, проверили, как закреплен парус и отошли. Сильный порыв сразу же завалил лодчонку на бок, но тут подбежали Ванюшка с Олежкой и пестуном, и поставили её прямо.