— Так тут одни жёнки, а у Фёдора на все своё мнение имеется и с ним связываться — все одно что редьку горькую жевать.

— Э нет, ты что-то темнишь! Княжич, ей богу, врёт она всё! — не успокаивался Алексашка.

Дуня посмотрела на него исподлобья и прошипела:

— Упустила я твоё воспитание!

— Ну, я ж говорю, чего-то задумала на пользу себе! — закричал он, но получив от княжича тычок в бок, обиженно замолчал.

Дуня хотела было обидеться и гордо уйти, а потом потрепать нервы всей честной компании, но тут её осенила гениальная в своей простоте мысль.

Ей же попы житья не дадут, когда узнают, что она отнимает у них хлеб в виде кирпичей! Им же плевать, что острый дефицит строительного материала возник из-за того, что весь кирпичный бизнес сосредоточен в их руках. И раньше-то спрос в разы превышал предложения, а сейчас вообще нешуточные свары разгораются среди князей и бояр из-за очереди купить плинфу. И тут вдруг пойдет слух о Доронинском кирпиче, который используют не для строительства храмов божьих или княжьего дворца, а для Дунькиных задумок!

Боярышня округлила губы, чтобы ойкнуть, но воздержалась. Ожидающие её слова княжич с товарищами насмешливо смотрели на неё. И тогда она решила, что от церковных иерархов легче отбиться им, а не ей! Дуня подарила юным витязям свою самую очаровательную улыбку и совсем с другой стороны подошла к своему делу:

— А хотите, я научу вас делать царскую плинфу?

— Царскую? — удивился княжич.

— Почему нас, а не мастеров? — подозрительно спросил Алексашка свет Афанасьевич.

— С чего бы? — усмехнулся Никита.

— Отвечаю всем и сразу, — снисходительно произнесла Дуня. — Сегодня у меня дружеское настроение и я готова немного потратить на вас время, чтобы передать сокровенные знания наших предков! — она с удовольствием оглядела задумавшихся парней и понизив голос, добавила: — От нас это скрывали, но я узнала, и всё вам расскажу!

— Кто скрывал? — насупился княжич, в то время как Милослава закрыла ладонью глаза.

— Ну, у нас мало, что ли, врагов? — точно так же насупившись, чтобы оставаться с княжичем на одной волне, задумчиво протянула она.

— Ну и что ты узнала? — недоверчиво спросил Александр Афанасьевич, а Никита подмигнул ей.

— Словами сказать не могу, потому как заветное слово надо знать, чтобы рассказать, а вот показать, что надо делать…

— То есть мы сами должны всё делать, чтобы узнать? — опешил княжич и оглянулся на товарищей.

— Ну, я ж об этом с самого начала говорю! — устала от необоснованного недоверия боярышня. — Явите молодецкую удаль, чтобы узнать секрет изготовления царского кирпича!

— Врешь, небось? — опять выступил Алексашка.

— А тебе секрета не открою! — вызверилась Дуня. — А бате твоему скажу, что ты дурак и обижал меня! Уж он тебе всыпет! И невесте твоей скажу, что ты отказался от наиважнейшего секрета по обогащению, боясь ручки свои запачкать.

— Дунь, ну чё ты? Я ж просто так.

— Это ты своей семье потом скажешь, что просто так Дунечку Доронину обижал, а она терпела-терпела, да не вытерпела!

— Дунь? Ну прости меня, — заканючил Александр, поняв, что боярышня не на шутку разобиделась. — Я ж не знал, что ты серьёзно.

— Будешь делать всё, что я велю? — строго спросила она.

— А вдруг ты…

Дуня ожгла его свирепым взглядом, и он кивнул.

— Значит, не будем терять время! — оживилась она. — Переодеваемся в простое и за работу!

— Евдокия! — окликнула её мать. — Ты ничего не забыла?

— Чего?

— Гостей покормить?

Она вопросительно посмотрела на княжича:

— А вы разве ещё не поели?

Иван Иваныч смерил её задумчивым взглядом и ответно спросил:

— А ты разве ещё не расписала мне сказки и новостные листки, как я тебе велел?

Дуня моргнула, улыбнулась и, хлопнув в ладоши, взялась хозяйничать и угощать дорогих гостей разносолами. И правда, чего торопиться, если работники для устройства её кирпичного заводика уже нашлись.

Спала Дуня отлично! Вчера Ванечка успел похвастать перед княжичем своим войском:ребятня несколько раз маршировала перед ним туда-сюда, а Дуня учила Ивана Иваныча принимать парад.