— Зачем всё это? — поворачивая в сторону Дуни голову, фыркнула девочка и вновь надменно приподняла подбородок, думая, что так должно вести себя княжне.

— Чтобы не ударить в грязь лицом перед будущим мужем, а он может оказаться иноземным боярином. Чтобы грамотно вести хозяйство и приумножать доходы,пока муж несёт службу государеву.

— Можно же выйти замуж за своего, — неуверенно предложила Александра, не понимая,почему князь разрешает так много говорить чужой девчонке.

— За кого скажут, за того и выйдет боярская дочь, а уж тем более княжеская, — пояснила ей Евдокия. — И если для боярской дочери в мужнином доме самой большой неприятностью может стать свекровь, то молодой княгине придётся опасаться порочащих её интриг, отравления, подстав, убийства детей, пленения… да мало ли чего, — по мере перечисления глаза Александры округлялись, а это означало, что ей ничего не рассказывали о жизни князей, а ведь совсем недавно всё это происходило в княжьих домах!

— Если бы ты знала, сколько пришлось пережить твоему… князю в детстве, — приложив руку к груди, Евдокия чуть склонила голову в сторону Юрия Васильевича, — то знала бы, как опасно входить в княжеский род.

Девочка слушала жадно, а Дуне вновь захотелось выпороть её мать и самого князя. Мало того, что не сумели сохранить тайну, так ещё позволили увлечься девчонке строительством воздушных замков. Это преступная дурость!

— Так вот, Александра, — Евдокия продолжала, понимая, что князю необходимо посмотреть на свою дочь, увидеть ее реакцию, послушать ее ответы, чтобы принять решение. А ещё ей хотелось перенастроить девчонку на другой лад, увести её с пагубного пути мечтания о несбыточном.

— Ты права, что можно предъявить тебя миру в качестве наследницы, рискнув жизнью твоей матери и князя Юрия Васильевича. В конце концов, ты не мальчик и тебя не сочтут прямой угрозой наследнику московского князя, но твой отец потеряет доверие.

— У нас своё княжество, — буркнула Александра — и Дуня еле удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу.

Девочка даже не знает или не интересовалась, что Дмитровское княжество уже более века в составе Московского. Конечно, это не та информация, которую потребно знать девушке из простого сословия, но… Евдокия успела заметить, как Юрий Васильевич всё больше раздражался и поторопилась вновь взять инициативу в свои руки.

— Я поняла, риски тебя не интересуют, — поспешно проговорила она, — но стоит тебе стать княжной и тебя выдадут замуж тому, кто выгоден. Скорее всего,это будет какой-нибудь мелкий хан, чтобы польстить ему, но не опозориться, поскольку ты необразованна.

— Я умею считать и писать, — обиделась Александра, не замечая, что князь теряет терпение.

— Извини, но твое заявление сродни тому, что ты ходишь на горшок, а не мимо. Но я тебе назвала наилучший вариант, а так тебя отправят в монастырь, чтобы на белый свет не появлялось новых рюриковичей, имеющих право претендовать на что-либо.

— Кровь не водица! — повторила чьи-то слова Александра, не замечая, как мать опасливо косится на князя.

— Это ты к чему? А впрочем, неважно, — Евдокия досадовала на себя, что не находит слов, чтобы показать девчонке, что у нее все есть для счастливой жизни. Но она сама себе роет яму, а матери не хватает характера остановить её.

— Ты слишком большого мнения о себе, Александра. Княже, — обратилась боярышня к Юрию Васильевичу, — не сердись, но во мне тоже кровь рюриковичей.

Брови князя взлетели вверх.

— Да-да, — засмеялась Дуня, — нас таких сотни, если не тысячи, — она повернулась к девочке. — А ты сама посчитай, сколько на Руси было князей, а потом добавь их незаконнорожденных детей, которые дали потомство. Так что ты не единственная и неповторимая, а всего лишь удобный повод для некоторых жадных бояр, чтобы они могли провернуть свои делишки.

— А ты не повод? — огрызнулась девчонка.

— Я не дура, чтобы лезть во всё это. К тому же я будущая боярыня и понимаю свою ответственность перед всей нашей землей. И вот я тебе снова повторю : твой отец даёт тебе возможность создать семью и спокойно жить.

— Но, если бы он с самого начала признал меня… — выкрикнула она.

Дуня ахнула, когда мать Александры всё же метнулась и дала пощечину дочери. К сожалению, она сразу же прижала её к себе и стала умолять не забываться.

— Мы из простого сословия, — услышала Дуня из её причитаний-утешений.

— Мой отец купец! — обиженно выкрикнула девчонка и закрыла себе рот руками. — Мой отчим купец, — поправилась она.

Евдокия приготовилась слушать новые откровения. Уж больно легко вылетело «мой отец купец», да ещё с нотками превосходства над простым сословием.

— Довольно, — обронил князь. — Не знал я, что все так… Ульяна, — он с разочарованием посмотрел на когда-то любимую женщину, — не зови меня больше. Живите спокойно.

Поднялся и ушёл. Дуня поднялась, хотела молча уйти, но один уже промолчал, а эти клуши стоят, ничего не понимают.

— Ульяна, князь уже давно взрослый муж, но он не женится не потому, что до сих пор любит тебя, а потому что это его жертва ради Руси. Никакой родственной распри из-за наследников со стороны больше не будет.