Николай подошёл к стойкам с едой, взял поднос, поставил на неё завтрак и пошёл к своему новому месту изгоя. И в этот момент из пола перед ним вылез край массивной мраморной плиты, причём совсем рядом с нашим столом. Естественно Голицын зацепился за неё ногой и потерял равновесие. Яичница и кофе полетели с подноса в зал, причём, и тарелка и кружка разбились.

А вот самого Голицына я успел ухватить за шиворот в последний момент, и он остался стоять, растерянно глядя на пустой поднос, сжатый побелевшими пальцами.

Я перевёл взгляд на Толстого и увидел, как тот, хохоча вместе с дружками, убирает край мраморной плиты обратно, делая плиты снова в стык.

— Николаша, — не удержался он. — Что ж ты такой неловкий-то, а? Прям, как дядька твой, да? — и они покатились со смеху ещё сильнее.

Как ни странно, но ещё некоторым данное событие показалось смешным. Но большая часть курсантов, включая нас, наблюдала за происходящим с неудовольствием.

— Спасибо, — сказал Николай сквозь зубы, даже не глядя мне в глаза. — Не стоило.

Но мне было, в общем-то, неважно. Сказал «спасибо», и ладно. Но сейчас меня больше напрягало другое. Я подошёл к столу, за которым сидел Толстой и посмотрел ему прямо в глаза. Улыбка сползла с полного лица.

— Статус любого из нас может поменяться в одну секунду, — проговорил я так, чтобы слышали все. — Причём, в любую сторону. Но, несмотря на это обстоятельство, мы — одна группа, единый организм, который работает сообща. Представь, что произошло бы, если бы твой желудок пошёл войной на печень, а мочевой пузырь насмехался над мозгом?

Один из подпевал, которого я не знал хорошо, подумал, что я сказал что-то смешное и хохотнул, но его никто не поддержал. А я тем временем, продолжил.

— Если бы в Коктау я вёл себя подобно вам весельчакам, твои кишки были бы намотаны по всему второму подуровню. Просто задумайся об этом, — я говорил с нажимом, но без ненависти в голосе. — Мы — разящий кулак, всё правильно. Но разящий врага, а не воюющий между собой. Так войны не выигрываются. А мы боевая гвардия на войне с демонами!

— Да это шутка была, — огрызнулся Толстой. — Чего ты вскочил-то?

— Знаешь, если ты однажды проснёшься полностью без волос, и при этом будешь немножко дымиться и вонять, знай, это тоже была шутка, — ответил я и выдал самую лучезарную улыбку, на какую только был способен.

С этими словами я отошёл от их стола и сел. И вдруг, совершенно внезапно раздались аплодисменты. Я повернулся и увидел, что мне хлопает Радмила Зорич. Следом к ней присоединился Артём Муратов и мои друзья. А уж потом и все остальные. Не хлопали только Голицын, Толстой с подпевалами да Болотовы, которые не чувствовали себя причастными к событиям в Коктау.

Но мельком взглянув на Ярослава, я понял, что в его глазах зарождается что-то похожее на уважение. Его брат хотел что-то сказать, но Ярослав его остановил.

Дальнейший завтрак прошёл без эксцессов. Голицын взял себе ещё одну порцию, но на это никто даже не обратил внимания. Он стал как будто незаметен для всех присутствующих. Знавал я подобное отношение.

Когда неожиданные овации закончились, я сделал вид, словно ничего и не было, просто спокойно поглощал свой завтрак, почему-то показавшийся мне невероятно вкусным.

— А ты зачем этого козла вообще спас? — спросил меня Тагай перед тем, как встать на выход. — Так ему и надо было. Он подобных чувств ни к кому не проявлял.

— Это лишь первая часть плана, — ответил я. — И, если я что-то делаю, то это делается продуманно. А вы лучше озаботьтесь тем, чтобы сегодня быть на месте, ясно? Я не собираюсь за вами бегать по всей столице.

И тут я поймал себя на мысли, что говорю с ними голосом себя сорокалетнего. Примерно таким же тоном я строил свою пятёрку.

Второй частью плана стало то, что, отпустив своих друзей на пары, я дождался Голицына в коридоре и утащил его в нишу, чтобы никакие случайные взгляды нас не видели.

— Если ты, сволочь такая, ещё раз окажешься на расстоянии полёта стрелы от моей сестры, — сказал я, притянув его настолько близко к себе, что между нашими лицами было не более полуметра, — то я не только не стану останавливать Толстого в его шутках, но и сам могу в них поучаствовать! Тогда твоя и без того шаткая репутация уйдёт на недосягаемое дно! Ты меня понял?