Путилин с лёгким прищуром наблюдал за нами. Я тоже принялся озираться по сторонам. Честно говоря, я ещё не пытался медитировать в группе, всегда только один. Но результаты оказались просто потрясающие.

— Повторюсь, сегодня было общее занятие, но потом они будут проходить отдельно, потому что подход нужен немного разный, — сказал Путилин своим обычным невыразительным голосом. — Главное, помните, ваш источник и каналы должны быть максимально укреплены. Почему? Потому что в стрессовой ситуации вы можете выдать гораздо больше того, что способны пережить. Одним словом — перенапряг и самоуничтожение. Для того, чтобы этого избежать, мы с вами и будем заниматься.

— А перенапряг — это смертельно? — спросила Мирослава Рарогова. — И вообще больно?

— Обычно смертельно, но некоторые выживают, — Аркадий Иванович пристально посмотрел на меня. — А по поводу боли — можете уточнить у Виктора фон Адена, он буквально недавно пережил нечто подобное. Кстати, Виктор, чудесные цветочки.

Я почему-то хохотнул, а Тагай с Костей вообще заржали в голос. Но предвосхищая мой вопрос, откуда он знает, Путилин добавил:

— Ты их слишком сильно визуализировал, вон и стол перед собой подпалил.

И правда на столе передо мной было чёрное пятно.

— Так что вот, друзья мои, чем мы будем заниматься на профильных занятиях. Основы медитации, чтобы не выгореть и при этом усилить свою силу.

Затем шли общеобразовательные предметы, на которых в первый день давали только какие-то намётки будущего курса. И плюс к этому давали списки необходимой литературы. Таким образом уже к обеду скопился немаленький список, с которым мы и двинули в библиотеку.

Я, памятуя о разных подходах к служащим образовательной сферы и военной, захватил с собой шоколадку.

Библиотекарем оказалась сухонькая старушка в стильных очках, которой вполне можно было работать вышибалой в каком-нибудь шумном столичном баре. От одного её взгляда курсанты терялись, забывая, зачем вообще пришли.

Даже Костя не стал исключением, когда подошёл к ней со стопкой книг.

— Так, — достаточно злобным голосом проговорила библиотекарь, — это с собой нельзя, читать тут, эту через неделю вернёте, эту — одну на троих только могу выдать, и то… Так, эту оставьте, она вам не понадобится.

И всё в таком духе. Я даже усмехнулся, увидев, что у друга подрагивают руки от речи местной хозяйки. При этом он ей даже слова поперёк не мог сказать.

Я же решил, что мне подобные типажи не страшны, поэтому взял шоколадку наизготовку и подошёл к ней вслед за расстроенным Костей.

— Здравствуйте, уважаемая, — сказал я и постарался доверительно улыбнуться. — Это вам, — и я протянул ей сладкую взятку.

— И тебе не хворать, — с презрением отрезала бабулька. — А вот этот диабет в обёртке барышне своей отдай, пусть у неё жопа растёт. Чего хотел?

— Мне бы книгу по редким фамильярам и питомцам, — попросил я.

— Не положено, — отрезала библиотекарь. — Это второй курс. Вам отдашь, так потом книг не найдёшь, восстанавливать годами приходится. На первом курсе — вон сказка, «Как приручить дракона», достаточно. А за той на втором курсе и приходи.

Честно говоря, от такой отповеди у меня брови полезли на лоб, но всё-таки я не стал грубить. Обычно с такими людьми грубость вообще не помогает, скорее, наоборот. А вот найти что-то такое, что поможет наладить с ней контакт…

Я отошёл и принялся наблюдать. Через какое-то время у бабульки появилось свободное окошко, и она повернулась к окну. На нём в горшке стоял чахлый росток, который явно собирался в самое ближайшее время двинуть кони к своей хлорофиловой мамаше. Я пригляделся, пытаясь понять, что это за растение, но ничего, кроме единственного почти засохшего листа в форме сердечка, не заприметил.

Затем я собрал нужные книги, зарегистрировал их, ещё раз бросив взгляд на растение, и вышел из библиотеки с различными мыслями о том, что учиться тут будет одно удовольствие.

Путь из библиотеки в общежитие пролегал как раз через корпус, где жила моя сестра. Мне повезло, и у них занятия тоже кончились, поэтому буквально через пять минут Ада, широко улыбаясь, вышла ко мне.

Мы с ней прошлись по небольшому скверу, и я ей описал ситуацию.

— Не знаешь, — спросил я у неё. — Цветок такой небольшой, горшок, ну примерно сантиметров пятнадцать в диаметре. И лист, там, правда, только один был, в форме сердечка.

— Конечно, знаю, это же сердцелик счастливый, — она повернулась ко мне, улыбаясь, потому что правильно догадалась.