– Но среди теблоров наверняка уже возник культ этого бога, – заметил Плед.

– Что верно, то верно, – пробормотал Фолибор.

Со стороны палатки Аникс Фро послышался громкий шорох, и из-за полога высунулась ее голова.

– Может, заткнетесь уже наконец? Я пытаюсь заснуть.

– Но сейчас середина дня, Аникс! – бросила Заводь. – Да внутри палатки свариться можно!

– Потому я и хотела, чтобы лагерь разбили с восточной стороны форта.

– Но тогда с рассветом ты просыпалась бы вся в поту, как мы тебе и говорили.

– А я вам говорила, что я ранняя пташка!

– Так иди поставь свою палатку с другой стороны форта!

– Как-нибудь без ваших советов обойдусь! – Голова убралась обратно.

Какое-то время все молчали, затем Заводь спросила у Пледа:

– Ну что, найдешь теперь надежное место для своего амулета?

– Хочешь увидеть огненный пердеж?

Капитан Грубьян расхаживал по шатру.

– И все же мне хотелось бы посмотреть, как это у вас получится.

Он остановился, глядя на сержанта Штыря. Странно было видеть перед собой настоящего бывшего сжигателя мостов, но тот выглядел совершенно обычно, не считая разве что вонючей власяницы. Грубьян всегда тайно восхищался извращенными проявлениями моды, но это было уже чересчур.

И тем не менее перед ним сидел сейчас, сгорбившись на табурете, человек-легенда, один из прославленных сжигателей мостов. Пусть и не кто-то из по-настоящему знаменитых героев, но, поскольку никого больше не осталось, то, что он был последним из выживших, уже само по себе повышало престиж Штыря в глазах окружающих. Хотя вполне вероятно, что и по значимости, предположил Грубьян, он тоже был последним. Возможно, именно этим и объяснялась крайняя неразговорчивость сержанта.

– Ну так что, вы попытаетесь?

– Полагаю, верность его под большим вопросом, капитан.

Грубьян ловко развернулся кругом и снова начал ходить туда-сюда.

– Возможно, ты удивишься, друг мой, но как раз это мало меня беспокоит. – Он снова остановился, бросив взгляд на сержанта. – И знаешь почему? – Грубьян слегка приподнял бровь. – Да, любопытство воистину не порок, и я незамедлительно его удовлетворю. Однако не могу не признать, что кое-что меня все же волнует, а именно: как бойцы моей роты примут новость.

– Примут, никуда не денутся, – ответил Штырь.

– Ага! Единогласная поддержка, стало быть? Какое облегчение!

– Они примут новость, капитан. Другое дело, смогут ли они ее пережить.

– Гм… да, вижу разницу. – Грубьян вдруг просиял. – Но что, если ты вразумишь их и успокоишь? Наверняка этого будет более чем достаточно… Ох, похоже, я тебя не убедил.

– Лично я это переживу, – помедлив, произнес Штырь.

Его полностью бесстрастная реплика не слишком успокоила собеседника.

– Ты воистину испытываешь мою веру, сержант.

– Понимаю, капитан.

Грубьян воздел к небу руки:

– Послушай! Мы снова забегаем вперед. Один мост зараз, как говорится. Итак, первый и на данный момент единственный значимый вопрос, который требует ответа прямо здесь и сейчас, мой дорогой сержант Штырь, гласит: сможете ли вы это сделать?

Штырь встал, потирая зад:

– Это будет нелегко.

– Почему?

Сержант пожал плечами:

– При первом знакомстве я приставил ему нож к горлу, капитан.

– Но это было давно, все уже в прошлом!

– А теперь вы хотите, чтобы рота под его командованием присоединилась к нам, чтобы мы слились в единое целое.

– Именно так, и разве это не поэтичное решение?

– Угу, будто глоток душевного яда.

Грубьян побелел:

– Дорогой мой, что за поэзию ты читаешь? Не важно. В нашем плачевном состоянии это остается вполне изящным решением.

– В нашем плачевном состоянии повинны именно они, если вы забыли, капитан.

– Стоит ли вспоминать старое?

Штырь уставился на Грубьяна, будто вновь усомнившись в своем командире:

– Кажется, вы что-то говорили насчет уверенности?

– Воистину. Это у Балка в крови. Мы с ним во многом похожи.

– Неужели?

– Да, мой дорогой. Положение обязывает. Некоторые добродетели остаются неизменными.

Штырь немного помолчал, а затем поинтересовался:

– А в каком он будет звании, капитан?

– Гм… хороший вопрос… Ах да, знаю. Лейтенант Балк. Звучит очаровательно, не правда ли?

– Так точно, капитан.

– Штырь, ты же понимаешь, что переговоры вести должен ты. Уж точно не я.