Вслушиваясь в дробный стук дождевых капель по стеклу, Фигаро вдруг понял, до какой степени ему не хочется заниматься этим делом. Строго говоря, ему не хотелось заниматься вообще ничем; дневной запал выдохся, и теперь следователь чувствовал нечто вроде умственного похмелья.

Напольные часы, тихо прошептав себе под нос едва слышное ругательство, вызвонили четверть. Зашуршал в углу домовой, недоверчиво буравя странного колдуна глазками-бусинами, но Фигаро не обратил на домашнего духа внимания; он медленно подошёл к окну и рассеянно коснулся кончиками пальцев холодного стекла.

За окном пронеслась шумная пролетка, полная смеющихся молодых людей в одинаковых зелёных пальто и девиц в алых дождевиках; девицы делали вид, что сейчас свалятся вниз, на брусчатку (что, в общем-то, было вполне возможно – девицы слишком уж усердствовали), а зелёные дождевики с гиканьем затаскивали девиц обратно. Извозчик – коренастый пожилой мужичок в широкополой шляпе с обвисшими полями – флегматично жевал зубочистку и, похоже, дремал на ходу, грезя горячим супом, печным огнём, штофом водки и мягкой постелью.

«Где-то там, наверняка, и Юск. Днём дантист, понятно, работает, а вот вечерами, похоже, любит гульнуть... С другой стороны, а кто не любит? Может, всё дело в этом? Может, ты хандришь из-за того, что тебе не с кем просто посидеть, поговорить по душам, никуда не спеша и не думая о том, что будет завтра? С Орбом Мерлина на пальце ты совершенно отвык от одиночества, и теперь оно тяготит тебя, точно тяжёлое пальто, в которое приходится влезать после долгого жаркого лета: тут жмёт, там протёрлось, в карманах крошки, а уж сколько оно будет пахнуть шкафной пылью, нафталином и плесенью... Пальто в таких случаях, как правило, вывешивают проветриться. Так может...»

В дверь постучали, легко и нетерпеливо. Так стучат, когда точно знают, что хозяева наверняка ждут гостей: давайте, давайте, дверь нараспашку, несите полотенце и стакан, погода собачья, негоже держать на пороге доброго человека!

«Юск? Да ну, с чего бы это ему ломиться с чёрного хода? Он бы через парадную, а потом... Хотя, может, он уже накидался как плотник, и хочет пообщаться? Хм, почему бы и нет? А если это поздний посетитель? С флюсом, острой болью и вот этим всем? Да нет, чушь – такой визитёр ломанулся бы в двери под вывеской... Хрен с ним, сейчас узнаем...»

Фигаро отодвинул надёжный стальной засов, вытащил из паза цепочку, и открыл дверь.

На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, в широкополой шляпе с пером, модном кремовом плаще и сапогах со шпорами. Чем-то посетитель напоминал мушкетера, оставившего военную службу, но не дуэли: лихо закрученные усы, бородка клинышком, волевой подбородок и глубокие карие глаза, в которых плясали весёлые чёртики. В руке у мужчины была трость – тяжёлая черная палка с набалдашником в виде львиной головы, и по тому, как поздний посетитель держал её в руке, чувствовалось, что трость – отнюдь не просто красивая игрушка, а ножны, в которых таится скрытое лезвие, или палочка-концентратор (от усача ощутимо веяло колдовством).

– Чем могу? – Следователь приподнял бровь, пытаясь сходу определить, что за заклятье висит на «мушкетёре». Это у него неожиданно получилось: заклинаний было два: «зонтик» – лёгкий кинетический купол, защищавший позднего гостя от дождя, и Фазовый Стробоскопический Щит (творение великого Ангазара, высшая школа сопромага).

– Могу я видеть почтенного господина Фигаро, следователя? – осведомился усач бархатным баритоном, растопившим, должно быть, не одно женское сердечко.

Следователь кивнул.

– Перед вами. Да вы заходите, заходите. Погода нынче дрянская... Вы к господину Юску?

– Нет, – «мушкетёр» широко улыбнулся, – я к вам.

Фигаро нахмурился.

Проблема была в том, что он знал стоявшего перед ним человека. Знал, но никак не мог вспомнить, где и когда...

– Господин следователь, – усач окинул Фигаро крайне озабоченным взглядом, – а вы не подскажете, сколько вы весите?

– Эм-м-м-м... – Брови следователя полезли на лоб. – Эм-м-м... Ну, где-то пудов шесть... наверное. Я давно не... Так, стоп. А вы с какой целью...

Вместо ответа «мушкетёр» достал из кармана маленькую баночку, быстро отвинтил жестяную крышку, и высыпал на ладонь немного белого порошка, который, ехидно ухмыльнувшись, резко сдул c ладони прямо в направлении следовательского носа.

– А..! А-а-а! А-а-а-а-апчхи!! Как… Какого!.. Да что вы...

– Аха-ха-ха-ха-ха, ой, не могу! Ой, держите меня семеро, я сейчас лопну! Ох, мои рёбра! Ай, ну и вы и дубина, Фигаро! Ну и колода! Два раза на один и тот же… па-х-х-х-х-а-а-а-аха-ха!

– Это что, сахарная пудра?! Хм... Да, она самая... Вы что... Вы чего... Стоп. Минутку…