Р о ж к о в. Я в гражданке не работал. В армии обучен специальности, а кроме… Да и жить где-то надо.

С о к а л ь с к и й. Конечно! Без крыши над головой — какая жизнь? Так квартируйся у меня. На дровишки подкинешь, я и доволен буду. Ну, чего помрачнел?

Р о ж к о в. Надо поговорить с Катей.

С о к а л ь с к и й. Ах, красна девица, вот что тебя томит… Ничего Катя не знает, а… Хочешь, я ей твои письма передам?

Р о ж к о в (сурово). Нет уж, теперь не надо. Письма мои. Вы мне их отдайте.

С о к а л ь с к и й. Пусть так. По-хорошему всегда можно договориться. (Строго.) Одно только имей в виду, парень. В поселке Катиного жениха никто не знал, даже фамилию такую — Постник — не слышали. Было, быльем поросло и чтобы так оно и шло. Живем тихо, обособленно… (Многозначительным жестом приглашает Рожкова к окну.) Гляди… С востока и на восток идут поезда. На обе стороны дорога никому не заказана. А мой тебе совет — оставайся!

С о к а л ь с к и й и Р о ж к о в круто повернулись на стук. К а т я стоит у дверей. Она в стеганке, валенках, по-бабьи закутана, держит кошелку. К а т я слышала последние слова отца.

С о к а л ь с к и й (меняя тон). Вот и Катюша пришла. Настоялась в очереди, назяблась?.. (Заслоняя Рожкова, Антон Саввич подошел к дочери, взял ее за руку и с наигранной ласковостью запел.) «У Катеньки маленькой не подшиты валенки»… (Широкий жест в сторону Рожкова.) А у нас гость. Ты бы, Рожков, и дочери по всей форме представился. «Явился гвардии старшина!»

Р о ж к о в (робко). Здравствуйте… (Решительно.) Здравствуйте, товарищ Постник… Екатерина Антоновна…

С о к а л ь с к о г о передернуло от этого обращения. К а т я чуть вскрикнула, рванулась к Р о ж к о в у, но внезапно остановилась и уронила кошелку, рассыпав картофелины.

Р о ж к о в растерян.

Р о ж к о в. Простите, Катя… Екатерина Антоновна… Я не мог… Я приехал… Я ему обещал…

К а т я закрыла лицо руками. Тягостная пауза.

Три месяца спустя. Слышна музыка. Едва доносится гул салютов. По радио передают приказ Верховного Главнокомандующего.

В той же комнате стол накрыт для званого ужина. Окно занавешено, но через тюль, когда вспыхивает фейерверк, просвечивают кусты, стволы деревьев. Распахнув дверь, входит нарядно одетая К а т я.

К а т я. Ох, устала… (Подходит к двери смежной комнаты, прислушивается.) Спит мой малышка. (Ставит в вазу букетик цветов.) Дима, где ты?

К а т я расшторила и распахнула окно. Теперь блики далекого фейерверка заиграли на листьях тополя, на кустах сирени. Громче доносится раскат нового салюта. Входит Р о ж к о в. Он в тщательно отутюженной гимнастерке без погон. Галифе заправлены в те же кирзовые солдатские сапоги. В руках коробка.

Р о ж к о в. Что за пир готовят в этом доме?

К а т я. Это папа затеял. Не до гостей мне сейчас.

Р о ж к о в (открывая коробку). Ленька утром проснется, увидит игрушки. «Что за самолетик ко мне прилетел? Откуда взялся этот зайчик на парашюте?» Катя, можно я развешу их над кроваткой? Тихонечко… Можно?

К а т я (слабо улыбнулась). Если тебе приятно…

Проводив взглядом Р о ж к о в а, который скрылся с игрушками в детской, К а т я глубоко вздохнула, повернулась к окну и у куста сирени, за окном, увидела незнакомую ж е н щ и н у под раскрытым зонтиком.

Ж е н щ и н а с з о н т и к о м. Добрый вечер, милая. Слушай-слушай: Москва салютует. А вдруг — гром? Грома боюсь. Грозы боюсь.

К а т я. Что вы? Небо совсем чистое.

Ж е н щ и н а с з о н т и к о м. А зачем в чистом небе столько лампадок навесили? Горят и гаснут.

К а т я. Это фейерверк. И звезды видны. Звезды!

Ж е н щ и н а с з о н т и к о м. Не лги, не обманывай! Закатилась его звездочка. Мне похоронную прислали: «Ваш сын… Смертью храбрых»… Ты дождалась своего летчика — тебе и светит звездочка. Дай тебе бог счастья, а меня не обманывай. Горят и гаснут, горят и гаснут…

Ж е н щ и н а с з о н т и к о м скрылась. К а т я ошеломлена. Входит Р о ж к о в, К а т я круто повернулась к нему.