Б е с к а р а в а й н ы й. За что?!

М а р и н а П е т р о в н а. Разве такие вещи диктуются логикой? Разве не могла твоя первая жена воспитать детей твоими врагами?

Б е с к а р а в а й н ы й (в тяжелом раздумье). Не знаю… Возможно… А почему это тебе пришло в голову? И при чем тут твоя просьба? (Ужаснувшись от догадки.) Ты что-нибудь знаешь о детях? Они… здесь?

М а р и н а П е т р о в н а. Прочти письмо.

Б е с к а р а в а й н ы й. Письмо?

М а р и н а П е т р о в н а (одними губами). Вот оно… на столе…

Тяжелое молчание. Б е с к а р а в а й н ы й нашел письмо. Читает его. Письмо падает из рук.

Не молчи, Василий… Ты не имеешь права молчать.

Входит Я р е м ч у к.

Я р е м ч у к. Извините, я без звонка. У вас двери не заперты.

Б е с к а р а в а й н ы й. Ты… ты все знал? Знал о детях и молчал? Ты обманул меня?

Я р е м ч у к. Я слово дал… Степаниде дал слово, что никогда не выдам ее, не скажу, где она.

Б е с к а р а в а й н ы й. Вот ее письмо!

Я р е м ч у к. Значит, я вовремя пришел.

Б е с к а р а в а й н ы й. Вовремя? Чтобы попрощаться со мной? Мне теперь остается на край света сбежать!

Я р е м ч у к. Неправда, Василий. Ты не уедешь отсюда. Ты не можешь уехать. Не имеешь права.

З а н а в е с.

Кабинет директора завода. По кабинету взад и вперед ходит Б е с к а р а в а й н ы й. За ним К р у г л я к с пачкой газет.

К р у г л я к. Василий Миронович…

Б е с к а р а в а й н ы й. Я не хочу вас больше слушать, Кругляк.

К р у г л я к. Поймите: это же скандал! Политический скандал! Редактор хочет меня уволить с работы… Людей, которых пресса в данный момент поднимает на щит, называют в цехе карьеристами, шкурниками…

Б е с к а р а в а й н ы й. А вы поинтересовались у Рогули — почему?

К р у г л я к. Необходимо ваше вмешательство. Личное. Срочное.

Б е с к а р а в а й н ы й. Что я могу?

К р у г л я к. Всё. Вы строили в тундре гиганты, достигли всесоюзных вершин. Неужели у вас не хватит сил, чтобы таких горлохватов…

Б е с к а р а в а й н ы й. Это не горлохваты, а честные хлопцы. Они ошибаются, но искренне считают, что оскорблены их лучшие чувства.

К р у г л я к. Возможно. Но в данный момент чувства для нас не проблема. Под ударом авторитет заводской печати. Даже областной частично. Посмотрите, что делается… (Читает.) «Слава и честь разведчикам будущего», «Их имена будут записаны на…» Так что же это получается? Наврали газеты?

Б е с к а р а в а й н ы й. Не газеты, а вы.

К р у г л я к. Я согласовал все фамилии.

Б е с к а р а в а й н ы й. «Согласовал фамилии»… Кто вас просил лезть казенным пером в такие святые дела? Еще только из земли ростки пробиваются, а вы их уже рекламой топчете.

К р у г л я к. Умываете руки? А мне что делать прикажете? Опровержение сочинять: «Герои у нас не герои, а подвиги не подвиги»?..

Б е с к а р а в а й н ы й. Не беспокойтесь. Бригада без вас реабилитирует себя.

Входит Я р е м ч у к.

К р у г л я к. Нет, не любите вы, товарищ Бескаравайный, завод. Не болеете за его авторитет.

Я р е м ч у к. Регламент, регламент, Кругляк.

К р у г л я к. Регламент? Это для нас не проблема. (Выходит.)

Я р е м ч у к. Не понимаю тебя, Василий. Убиваешь драгоценное время на какую-то балаболку, а ребят моих не принял.

Б е с к а р а в а й н ы й (с болью). Я… не мог их принять.

С е к р е т а р ь (входит). Там товарищ Рогуля.

Б е с к а р а в а й н ы й. Я ведь просил…

Р о г у л я (входит, отстранив секретаря). Не принимаете? Цербера поставили возле дверей?

Я р е м ч у к. Не волнуйтесь так, Рогуля. В нашем возрасте от этого бывает инфаркт.

Р о г у л я. Я удивляюсь, что у меня до сих пор его нет. Кто вам дал право, Бескаравайный, распространять обо мне по заводу гнусные слухи? Я по вашему личному приказанию даю на блоки металл, а мне пришивают какую-то «психологическую диверсию»! Это ваш термин?