С е м е н. Без рук, без рук. (Вырывается.)

К р у г л я к. Кто из вас комсомольский патруль? Надо вывести хулигана.

Ж а н н а. Нет. Не так он и пьян. Надо его выслушать.

С е м е н. А зачем меня слушать? Я вам приятного ничего не скажу. Значит, так? Попросились на отстающий участок, а сами — за длинным рублем?

В о в а. Говори, да не заговаривайся.

С е м е н. Вы что на собрании кричали? «Цех перестроим!», «Трудности будем вместе переживать!». И я с вами, дурак, кричал, обманул своих ребят…

Ж а н н а. Ты по сути говори.

С е м е н. Я по правде вам говорю. Объяснило мне начальство: дай место на блоках бригаде Черешни, потому что у тебя прорыв. Я разве что?.. Если надо, так надо. А теперь что выходит? Нам простои, а вам весь металл? Нам трудности, а вам прогрессивные? Премиальные? У-у, шкуры!

Ж а н н а. Да ты что, и в самом деле рехнулся? Я металл всем поровну вожу.

С е м е н. Комедия! Цирк! Еще и прикидываются, будто они о последнем приказе директора ничего не знают.

К о л я. О каком приказе?

С е м е н. О том, что недавно на плавке повесили: до конца квартала обеспечивать полностью металлом только ваши блоки.

И в а с ь. Мы не знали об этом. (Валерию.) А ты… разве знал? Почему ты молчишь?

С е м е н. Врете! Все знали! Поэтому и меня с этого конвейера выжили. Эх, вы… Души! (Выбегает. Ребята стоят пораженные.)

К р у г л я к. Продолжаем съемку! (Кинооператору.) Извините, товарищ. Это для нас не типично.

Комната в квартире Б е с к а р а в а й н о г о. Обстановка, как и во второй картине. М а р и н а П е т р о в н а возле рояля с письмом Степаниды в руках, она только что перечитала его. Дрожащими руками вложила в конверт. Поднялась, в нерешительности постояла возле письменного стола. Решилась — и вот письмо на столе. Позвонили в дверь. М а р и н а П е т р о в н а пошла открывать и возвратилась с И в а с е м. Он возбужден, расстроен.

М а р и н а П е т р о в н а. Что случилось? Вы бледны… Вам плохо?

И в а с ь. Марина Петровна…

М а р и н а П е т р о в н а (готова выслушать самое худшее). Скажите… Ваша мама… Она…

И в а с ь (удивленно). Моя мама?

М а р и н а П е т р о в н а (успокоившись). У вас все здоровы?

И в а с ь. Все…

Пауза.

Такое горе… Так стыдно… Все в цехе против нас, против нашей бригады… Вы слыхали?

М а р и н а П е т р о в н а. Это недоразумение.

И в а с ь. Нет. Это что-то пострашнее. Это сделали нарочно. Осрамили нас перед товарищами, опозорили под фанфары…

Пауза.

Марина Петровна, где моя вторая часть?

М а р и н а П е т р о в н а (берет с пюпитра ноты, протягивает Ивасю). Я не все еще просмотрела.

И в а с ь (нервно листает страницы нот). Трубы… трубы… барабаны… литавры… помпа, помпа, парад… Бездарно. Все ложь! (Рвет ноты.)

М а р и н а П е т р о в н а. Что вы делаете?! (Выхватывает из его рук порванные ноты.) Что с тобой?

И в а с ь. Скажите мне… Есть правда на свете?

М а р и н а П е т р о в н а. О чем ты?

И в а с ь. Почему директор… Коммунист… Почему Бескаравайный…

М а р и н а П е т р о в н а. Что Бескаравайный?..

И в а с ь. Почему он… бездушный человек! Почему вместе с Рогулей он нас так опозорил?! Мы кричали, распинались на собрании, что не в рубле счастье. Коммунизм, романтика… А он нас перевел на блоки. Знал, что это выгодное местечко… Ему наплевать, что нас теперь шкурниками считают, ему лишь бы его директорский план… Авторитет, карьера…

М а р и н а П е т р о в н а. Молчи! Что ты знаешь о нем?

И в а с ь (глухо). Извините.

М а р и н а П е т р о в н а. Где ты видел его? На трибуне? В цехе, куда он заскочил на минутку, чтобы познакомиться с вами? А я его видела вместе с рабочими по колено в болотной воде, в котлованах, на железных фермах, когда к ним руки прикипали на полярном морозе. И это в то время, когда Бескаравайному предлагали высокий пост в министерстве…

Входит никем не замеченный Б е с к а р а в а й н ы й.