В общем и целом год, прошедший с моего приезда в Калифорнию, получился очень насыщенным на события и в принципе достаточно удачным. А окончание этого года и вовсе получилось фееричным.

Дело в том, что люди, отправленные в Петербург с целью наказать чиновников, отдававших приказы о нападении на членов нашей семьи, слегка перевыполнили задание.

Нет, пару основных фигурантов этого дела они, как им и было приказано, изуродовали и распяли прямо на виду, у самого Зимнего дворца, чем наделали немало шума. Но главное, что сделали эти бойцы вообще не поддаётся быстрому осмыслению.

Они, проявив инициативу, выкрали и привезли в Калифорнию пятерых замешанных в покушениях вельмож целыми и невредимыми. Как они выразились, было бы неплохо их показательно судить, чтобы население княжества наглядно видело работу секретных служб.

В общем и целом эта инициатива мне понравилась, но, немного поразмыслив, я её решил слегка изменить. У меня есть проблема с переселенцами из России, и мне надо «перевоспитать» захваченных вельмож, а у этих пленников в России есть семьи и огромное количество крепостных. Вот и пришла мне в голову интересная мысль: а почему бы этим вельможам не написать домой письма и не попросить семьи посодействовать им в их освобождении. Говоря другими словами, я буду перевоспитывать вельмож трудотерапией до тех пор, пока ко мне в княжество не переправят всех принадлежащих им крепостных.

Честно сказать, сомневаюсь, что это дело выгорит, но мало ли в жизни чудес.

Пока я все это обдумывал, в голову мне пришла и ещё одна мысль, которая надолго подняла мне настроение…

Глава 14

Пока я рассуждал, как правильно и эффективно распорядиться захваченными чиновниками, в голову мне пришла неожиданная мысль: отправлю я их, пожалуй, к тёте Тамаре на перевоспитание, вот уж кто сможет донести до этих дураков всю глубину жопы, в которую они угодили. У неё они точно будут вкалывать, как рабы на галерах, она ведь не простит им нападение на близких ей людей. Поработают ручками и найдут правильные слова, чтобы уговорить родственников постараться и сделать все для их скорейшего освобождения.

Когда отец, как раз в это время прибывший проведать семью, услышал, как я собираюсь поступить с чиновниками, он почему-то вздрогнул и неуверенно произнес:

— Может, их просто казнить? Тамара же из них всю душу вынет и уморит мучительной смертью. Пожалей людей, сынок.

Честно сказать, я даже растерялся от такого пассажа и ответил примерно так же неуверенно:

— Отец, ты, по-моему, слишком демонизируешь тётю Тамару. Она хоть и резкая, но добрая.

— Угу, только от тебя и слышал, что она добрая, — буркнул он в ответ, сокрушенно качая головой.

— Да ладно, пап, не царя же ей отправим. Может, и переживут чиновники её перевоспитание. Хотя царю на пару с Наполеоном подобная трудотерапия точно пошла бы на пользу.

Я даже глаза прикрыл, представляя себе весь комизм ситуации, и поэтому не видел, как переглянулись между собой люди, доставившие сюда чиновников и присутствовавшие при этом разговоре. Не насторожился я особо и в тот момент, когда один из них спросил задумчиво, где бы достать такого сонного зелья, чтобы оно было без вкуса и запаха. Просто на автомате ответил, что теоретически его можно найти у индейских шаманов, наверняка ведь у них должно быть что-то такое.

Собственно, с пленниками мы поступили именно так, как я предложил. Мы дали им возможность написать родным и отправили к тёте Тамаре с сопроводительным письмом, в котором я рассказал, в чем они замешаны и какое наказание должны понести. Правда, отец ещё и свое письмо ей отправил, в котором, как он мне потом признался, он попросил её не угробить этих деятелей окончательно, но вряд ли это как-то на нее повлияет. Зная тётю Тамару, думаю, она постарается так наказать этих чиновников, чтобы другим неповадно было.

Как бы там ни было, а с этими делами я закончил и переключился на другие, вал которых и не думал спадать.

Если честно, я уже тысячу раз пожалел, что полез во весь этот блуд. Нет бы жить себе спокойно в смоленской глуши, наслаждаясь тишиной и покоем, партизанить во время нашествия Наполеона и радоваться жизни. Так нет, захотелось добиться чего-то большого и значимого, вот и нет теперь времени на даже личную жизнь. Хорошо хоть с женой повезло, она терпела меня как-то и радовалась по-настоящему коротким мгновениям женского счастья. Грустно это всё, и самое поганое, что теперь уже ничего нельзя было изменить, поневоле нужно было вкалывать и надеяться, что когда-то это все так или иначе закончится.

А вопросов, требовавших моего участия, почему-то меньше не становилось. Не успевал разгрести одно, как появлялось другое, третье, и конца-края этому коловороту не видно было в принципе. Но это ладно, я как-то даже привыкать начал, но вот новости, приходившие с разных концов княжества, поневоле заставляли напрягаться.

Англичане со своими колониями оказались не готовы к атаке на них со всех сторон и, понимая, что отбиться везде и сразу они самостоятельно не смогут, начали по устоявшейся привычке интриговать и создавать против нас коалицию.