— Габуния меня зовут. Реваз Давидович. Из села Квалиани. Честный человек. Дочку замуж отдаю. Одна дочь, красавица — коса до колен. Жених — орел, вот такие усы. Хорошая пара. У меня красивые внуки будут. Я их уже люблю, как свою мать. Понимаешь?

— Нет, — признался инспектор ОБХСС.

— Слушай дальше — поймешь. Хочу, чтобы моя Тамара в новый дом хозяйкой вошла. Поэтому к тебе пришел.

— ?

— За правдой. За законом.

Реваз Габуния был в самом деле честный человек, труженик, передовик. Работал в колхозе много, зарабатывал крепко. И со своего сада солидный прибыток имел. Хорошо жил. Настала пора отдавать дочку за жениха с усами. Понадобилась мебель в новый дом. Габуния приехал в Рязань и нашел своего земляка, который давно клялся помочь, если будет в чем нужда. Васадзе познакомил его с «большим человеком» — управляющим областной базой Росхозторга Бельским. Тот охотно, будто только и ждал этой просьбы, пошел навстречу — как не помочь? — и обещал отпустить отличный импортный гарнитур. С переплатой. На «оргтрансрасходы».

— Он человек, нет? — горячился, рассказывая, Габуния. — Две тысячи сверх просит! Деньги есть, не в том дело. Но обидно, слушай. Я их сам не печатал. Я их в поле заслужил. Почему такая цена? Кто позволил? Как — спокойно? Зачем — спокойно? Разве можно спокойно? Он этот мебель разве сам строгал? Ему государство только продавать поручило, а он и другое дело делает — свой цена для свой карман дает. Бельский нужно за руку хватать и за решетку сажать!

— Как я вас понял, вы возмущены требованием гражданина Бельского о переплате и изъявляете желание оказать содействие в поимке преступника с поличным?

— Возмущены! — грозно сказал Габуния. — Изъявляем!

— Что ж, хорошо. Будем работать. Как вы договорились с Бельским? Где встречаетесь? Когда?

— Завтра. Утром. У главной почты, — Габуния стукнул по столу громадным кулаком.

— У главпочтамта, вы хотите сказать?

— Правильно, дорогой, там.

— Деньги при вас?

Заявление Габуния стало первым достоверным свидетельством преступной деятельности Бельского. До этого по городу упорно ходили слухи о том, что заведующий базой продает мебель и другие дефицитные товары со значительным превышением стоимости. Но проверить эти слухи и принять конкретные меры пока не представлялось возможным. Тем более что до недавнего времени Бельский имел безупречную репутацию: авторитетный руководитель, удостоенный звания Заслуженного работника торговли РСФСР, награжденный орденами и медалями, он свыше двадцати лет бессменно занимал трудную должность управляющего базой, пользовался уважением коллектива, руководства, всех, кто его знал. А знали его очень многие...

Поэтому сотрудникам ОБХСС предстояла работа сложная, кропотливая, как говорится, высококвалифицированная; действовать надо было с особой четкостью и оперативно.

К зданию главпочтамта, разбрызгивая грязный мокрый снег, подлетела черная служебная «Волга» и плавно остановилась, чуть заскользив вдоль тротуара. Заднее стекло ее было задернуто цветной шторкой.

Водитель вышел, осмотрелся, подошел к немолодому грузину, который нервно топтался у входа в главпочтамт, что-то тихо сказал ему, и они сели в машину. На заднем сиденье, лениво откинувшись на спинку, развалился Бельский: то ли сидеть так ему было удобнее и привычнее, то ли он старался остаться незамеченным.

«Волга» рванулась и исчезла в потоке машин. Она долго металась по городу, несколько раз останавливалась. На одной из таких остановок водитель вышел, а Бельский сел на его место и снова черная «Волга» запетляла по улицам и переулкам, будто искала, где бы получше спрятаться. Наконец она забралась в тихий безлюдный тупик и затаилась среди старых безглазых домов...

Бельский закурил, повернулся к Габуния, приветливо посмотрел на него и, протянув руку, многозначительно пошевелил пальцами.

— Расписку хочу, — буркнул Габуния. — Деньги большие.

Бельский покачал головой.

— Уважаемый Шалва...

— Ревазом меня с детства зовут, — мрачно поправил Габуния.

— Уважаемый Реваз, вы имеете дело с порядочным человеком. И этот человек весьма щепетилен, даже обидчив, когда затрагивается его честь. Согласитесь, дорогой Шалва, мне не очень нужны ваши деньги, просто я хочу помочь вам из личной симпатии, но вам очень нужна мебель.

Габуния крякнул и отдал тугой пакет, перетянутый двумя аптечными резинками.

Бельский небрежно бросил его в ящичек на панели машины.

— Вот видите, мой милый, я-то вам верю и не оскорбляю проверкой.

— Все равно проверять будешь, — проворчал Габуния. — Свои две тысячи отсчитывать. Если не хватит — мебель не дашь. Я больше рискую.

Бельский усмехнулся и включил двигатель.

— Еще скажу: много берешь. Зачем тебе столько? Тебе сердечное спасибо мало, да?

— Я очень люблю цветы и фрукты. А покупать их приходится у ваших земляков, дорогой Реваз.