— Папа, — прохрипел я надломленным голосом, горло все еще саднило после того, как Шон повесил меня, так что речь звучала хрипло и грубо. — Поторопись, — умолял я, хотя он уже гнал машину втрое быстрее допустимого и не собирался церемониться.

Лютер положил руку мне на колено и сжал, пробуждая отголоски былой близости, как в детстве, когда я любил его и нуждался в нем. Я понял, что теперь он снова нужен мне. Больше, чем что бы то ни было. Он последовал за мной с того моста, зная, что мог погнаться за моей смертью, но он не колебался.

Он был чертовски хорошим отцом, и я наконец позволил себе простить его за все плохое, что он сделал, потому что я перестал цепляться за обиды и сожаления. Жизнь все еще пульсировала в моих жилах, и это было больше, чем я мог надеяться, когда мои ноги болтались над тем ущельем. Я попрощался со всеми, попытался отпустить все, зная, что моя жертва даст любимым немного больше времени в этом мире, хотя бы шанс выжить.

Но по-настоящему я не сдался, потому что хотел жить. Хотел все исправить и наладить то, что слишком долго разрушал из-за своей глупой потребности контролировать все вокруг. Но что, если я упустил шанс искупить вину? Что если в этом мире больше не осталось ни одной души, с которой я был неразрывно связан, если смерть украла их у меня, это оставит во мне трещину, которая никогда не заживет. Без них для меня не было жизни. Не было вообще ничего.

Папа посмотрел на мои раны так, словно собираясь что-то сказать, но придержал язык, только снова положил руку на руль и повез нас к «Дому-Арлекинов» так быстро, как только мог. Он вернулся в режим короля Арлекина, как и учил меня делать, отделяя свои эмоции от действий всякий раз, когда мог. Но тот факт, что он пришел на мост сегодня вечером, доказал мне, что он все еще может делать выбор, основанный только на любви, и это был единственный выбор, который я хотел сделать сейчас, когда дело касалось Роуг и остальных. Я слишком долго был холодным и бессердечным, обращаясь со всеми ними так, словно они были моими подчиненными. Но больше такого не будет. Если они живы, я справлюсь лучше. Я буду лучше.

В тот момент, когда мы въехали в открытые ворота, я заметил потрепанный «Cadillac» на подъездной дорожке и свет в окнах. Здесь кто-то был. Кто-то из моей семьи или все они? Может быть, кто-то из них выбрался, вернулся сюда за помощью. Или, может быть, это была просто пара «Арлекинов», которым пришлось откуда-то сбежать. Я не знал, но надежда все равно пронзила меня.

Не раздумывая, я выскочил из машины и побежал к входной двери, стискивая зубы от боли, пронизывающей каждый дюйм моего тела.

— Фокс! — Папа крикнул мне вслед, когда я распахнул входную дверь, и кровь потекла у меня между пальцами, когда я зажал колотую рану на боку.

Темнота застилала мне зрение, но я боролся с ней на каждом шагу по коридору, мое плечо врезалось в стену, когда я споткнулся. Имя Роуг сорвалось с моих губ в отчаянии, но мой голос звучал недостаточно громко, чтобы быть услышанным, и мое горло горело от усилий, синяки, образовавшиеся вокруг него, болели от моих настойчивых попыток.

Будь здесь. Пожалуйста, будь здесь.

Силы покинули меня, и я упал на колени на половицы, одной рукой все еще держась за бок, а другой упираясь в стену, оставляя кровавый отпечаток ладони на белой поверхности, когда беспамятство попыталось увести меня прочь. Но я не мог уйти тихо. Я должен был спасти девушку, которую любил, и мальчиков, которые были мне братьями во всем, что имело значение.

Тень метнулась ко мне, и она предстала таким прекрасным видением, что, клянусь, я уже был мертв, глядя на это неземное создание, которое владело мной. Ее пылающие голубые глаза расширились, когда встретились с моими, и мое сердце загрохотало в груди, когда она упала на колени и закричала что-то, чего я не смог услышать.

Тьма уносила ее от меня, или, возможно, все было наоборот, потому что я снова падал, срываясь с того моста в небытие. В момент ужаса меня осенило, что, возможно, я все еще там, вишу на веревке Шона, и это был последний подарок жизни мне. Видение столь сладостное, что оно просто не могло быть правдой.

***

Мягкие пальцы откинули волосы со лба, а затем углубились в их корни — ощущение знакомое и давно забытое. Мои чувства медленно пробуждались, и я чувствовал давление наркотиков в своем организме, чего-то, что должно было заглушить боль, в которой я тонул.

Загрубевшая рука сжала мою руку, и я попытался проглотить комок в горле, но он оставался там, несмотря на мои усилия.

— Он просыпается, — произнес мужской голос, и я попытался повернуться к нему, узнав Джей-Джея, и мое сердце наполнилось облегчением от осознания того, что с ним все в порядке.

— Может быть, мне попросить доктора дать ему еще дозу. Ему следует отдохнуть ночь, — озабоченно сказал папа, но я застонал в знак протеста. Я хотел проснуться, увидеть их всех, сосчитать лица в комнате и убедиться, что все здесь.