— Как и многие в развитом капитализме не особо кем-то. Ребят тренировал, в школе физкультуру вёл. — ответил я.

— А в этой жизни будешь электронщиком! — улыбнулся Гена.

— Все профессии нужны все профессии важны. Но вот представь если моё будущее сбудется, кем станут электронщики? Если все предприятия закроют?

— Ну не знаю, не может такого быть. Вот к примеру та же самая Света, которая на нас карикатуры рисует, она в цехах на должности намотчика трансформаторов, им говорят очень хорошо платят. Сейчас можно в цеха устроится наладчиком, правда берут не всех.

— Скажи в Вороне педуниверситет со спортфаком есть?

— Не, нету, в Воронеже есть. Зачем тебе спортфак, получается зря на электронщика поступал?

— Получается зря, — как-то неловко ответил я.

— Слушай, а может у тебя просто сотряс такой с амнезией и замещением выдуманной памятью?

— А может и сотряс! — улыбнулся я, — Скорее всего сотряс…

Тем временем мы подошли к деревянной двери с номером 313, одной из дверей в длинном зеленом коридоре на полу покрытым линолеумом, а в конце с большим окном. Гена достал серебристый ключ и провернув его в скважине на два оборота открыл замок.

Общажная комната на три кровати с железными дужками, со столом у окна с наваленными на нём тетрадями и со стеллажами на которых стоят книги. Тут было душно, вероятно из-за закрытого окна, пол в отличии от коридорного деревянный, крашенный в алый цвет. И чем-то пахло не очень приятным, но всё же лучше чем в поезде.

— На пары сегодня идти не вариант, с понедельника самое-то. — произнес Генка, скидывая сумку в угол, и разуваясь.

— … — выдохнул я и повесил сумку на крючки для одежды и тоже разувшись, подошёл к окну, потянувшись через стол, отцепив шпингалеты снизу и сверху дернул эмалированную ручку на себя.

Окно со скрипом поддалось, а в комнату ударил свежий уличный воздух. Этого у прошлого было не отнять, количество машин меньше, загазованности меньше.

За спиной я услышал как тяжёлое тело Генки рухнуло на скрипнувшую пружинную кровать, а я еще раз взглянул на тетради. Часть из них принадлежала мне, Медведеву Александру, часть Геннадию Губанову. И отсортировав их по двум пачкам Генкины положил на один край, а свои взял в руки и бегло пролистал. Тут были тетради по физике, высшей математике, электротехнике и электронике, метрологии и стандартизации, безопасности жизнедеятельности. И отдельный тубус с листами А3 по черчению и инженерной графике.

Чужая жизнь, чужая судьба была прервана и я взирал на её обломки. Судя по карикатурам и бардаку в комнате что Медведева, что Губанова не ждало будущее хороших инженеров и членов ВЛКСМ. Света всё правильно изобразила на картинке и если бы Союз не распался мы были бы выброшены на обочину счастливого коммунистического мира, а спорт бы ушёл с возрастом, как и желание и силы что-то поменять. В партию таких не берут, в комсомол тоже. Из очевидных социальных лифтов спорт и служба в армии, с последующем вступлением в милицию или пожарную часть. Как она сейчас называется?.. На ум не приходило ничего. 1983 год… Если беды будущего не избежать, то можно быть хотя бы к нему максимально готовыми.

И я вздохнув отложил тетрадки на угол стола подошёл к шкафу, чтобы заглянув туда не найти спортивной одежды. Ладушки. Пахнущие шорты были вынуты из сумки, зато серая футболка с полки была взята чистая, но мятая. Секунду подумав что это какой-то кабздец я не стал надевать на себя грязное, а вышел в коридор и направился в его конец. Справа была кухня со столом мойкой и четырех конфорочной плитой, а слева туалеты с раковинами и зелёными эмалированными тазами под ними. Также были пара гладильных досок на деревянных ножках с утюгами. На моё счастье горячая вода была и я набрал в таз её присев на табуретку замочил шорты, предварительно взяв бежевый обмылок.

Вода от шорт сразу же окрасилась серым, их давненько так не стирали, натерев мылом я упорно тёр их в руках пока не удовлетворился и вылив мыльную воду, прополоскал шорты в раковине. Намочив при этом повязку на руке, но что делать, чистота требует жертв. А после выжав их туда же я разложил на гладильной доске, включил утюг с кабелем в полосатый зиг-заг и принялся ждать пока тот нагреется.

— И чем это ты тут занимаешься? — спросил у меня и я обернулся.

Передо мной стояла низкорослая женщина в узких очках, она имела рыжие волосы собранные в шар и была в синем платье в белый кружочек. Кто бы она ни была, она держала руки на бедрах, словно имела особую власть задавать мне такие вопросы.

— Шорты стираю. — просто произнёс я.

— Это я вижу, почему не на парах? — спросила она.

— Я только с турнира, и сегодня я что-то себя не очень чувствую. — ответил я, посещения пар в первые сутки новой жизни никак не было моим планом.

— Это я вижу. Чтобы Медведев что-то стирал когда такое было! Температуру мерил?

— Вроде нормальная. Сообщил я. Мне уже оказали помощь, — показал я ей перебинтованную руку.

— Медведев, Медведев, кто ж бандаж мочит-то? Человек крайностей, то в грязном ходишь, то повязку мочишь! Ума-то нет. — С этими словами она меня оставила.