Да, возможность была.

Теперь ее нет, так что мстить она будет сначала за это. Только надобно решить и кому мстить, и в какой очередности, и как именно.

Борису?

Не так уж ему мстить и хотелось. Понятно, ведьмы зло творят по призванию души, но ведь не сдурьма же! Надобно ж не только напакостить, а и ноги потом унести! Вот, ежели Борису гадить, то можно потом и самой в гроб улечься. Это когда не знал он ни о чем, можно было многое. И привороты делать, и отвороты, и порчу наводить, и волю свою диктовать — можно!

А когда узнал, тут уже все. Он уже знать будет, откуда вред идет, уже защититься сможет. Не перевелись волхвы на земле росской, да еще какие! Марину в узел согнут, в порошок сотрут и с кашей сожрут. Очень даже запросто.

Устинья силы своей не знает, Марина-то ее в полной мере почуяла.

Не испугалась она! Вот не надо, нечего и некого ей бояться! Сильная она, умная и жестокая! А еще самая хитрая! Может она с Устиньей справиться! Даже сейчас, когда в ней кровь проснулась, может. Но… ведь и сама она пострадать может.

Устинья если сразу не сляжет, потом не спустит. И рядом с ней кто из волхвов оказаться может… Марина понимала, ежели у нее в роду ведьмы, то у Устиньи волхвы были. Наверняка. А тогда что?

Найдется с ней рядом кто знающий, чтобы и с Марининой ворожбой справился, и с самой ведьмой? Ой, найдется, и легко, тогда от Марины только пух и перья полетят.

Хочется такого Марине?

Не хочется, ничуточки, жить ей больше охота, чем мстить.

И вообще…

Чего ей вот прямо сейчас бежать и мстить?

Она подождет. Она год подождет, пять лет подождет, десять… а потом ударит. И никто, никогда не поймет, откуда пришла смерть, и удар отразить не успеет.

Так она и сделает.

Только сейчас, на богатыря глядючи, Добряна дух перевести смогла, только сейчас выдохнула спокойнее. Теперь-то под защитой она, теперь легче ей будет.

Божедар поклонился, как и положено.

— Поздорову ли, Добряна, матушка?

— Поздорову, Божедар. А ты что?

— Род ко мне милостив: жена ребеночка ждет, летом.

Добряна руки сложила.

— Живу-матушку попрошу за вас, глядишь, и еще четырех рОдит.

Всех Род по-разному одаривает. Кому с мечом быть, кому силу хранить, кому знания… у каждого свое предназначение на земле. Когда поймешь его, все у тебя будет хорошо да ладно. А когда не на свою дорогу встанешь, так намаешься, что хоть ноги поломай. И ломают же, и себе ноги, и другим — шеи. Божедар, хоть и в роду волхвов свет увидел, а силу принять не мог. Так тоже случается.

Не волхв.

Зато богатырь, как о них и сказывают. С клинком чудеса творит, стрелу в кольцо уложит, не задумается, ножи, как рукой вкладывает. И собой хорош.

Как о былинных богатырях рассказывают, так и о нем можно бы. Хоть ты парсуну рисуй с него. Кудри золотые, глаза голубые, лицо — погибель девическая.

Кому бы сказать, что с детства он любил и любит только одну девушку — конопатую девчонку соседскую, на ней и женился. Стоят они рядом — ровно павлин с воробушком, а все ж не улыбается никто. Потому что смотрит Божедар на супругу свою с нежностью и любовью. И сразу даже самым тупым ясно становится — других женщин для него на земле нет.

И она на него не нарадуется. Сына и дочку уже богатырю родила,правда, силу они принять не смогут богатырскую, ну так не вечер еще. Есть еще время, рОдит ему супруга богатырей, Добряна о том Живу-Матушку попросит,поможет.

Да не о том речь сейчас, об их беде общей.

— Благодарствую, волхва. Но о делах моих говорить не время сейчас, ты лучше сказывай, для чего меня Велигнев к тебе послал. Что я сделать должен?

Подалась Добряна вперед, зашептала, ровно даже от ветра таилась.

— Беда у нас, Божедарушка, пришла она, откуда и не ждали. На Ладоге неспокойно сейчас, волхвы угрозу чуют, и не колдовская та угроза, человеческая. Вижу, может клинок понадобиться, да не один. С дружиной ты пришел?

— С дружиной, волхва.

— Вот и ладно. Сюда всех зови, кого надобно, и встречу, и обогрею, и разместиться помогу, и от чужого взгляда укрою. Многое волхвам на своей земле позволено, сам знаешь.

Божедар про то хорошо знал.

Бывало. Всякое бывало, и из рощи небольшой полки на битву выходили, и люди в таких рощах бесследно исчезали, хоть и напросвет деревья иногда видно, и всякое в них творилось… разное.