Я бы тоже так сделал. Наверно.

— Где Вася?

— В постели, — скалится Лис, — не видел, что ли?

Блядь… В первое мгновение едва ли не ловлюсь и не оборачиваюсь на темнеющую в полумраке спальни кровать, в последний момент успеваю тормознуть себя.

Стебется, сучара.

Лис и в самом деле уныло ухмыляется, наблюдая за моими телодвижениями.

— Ты все такой же лох.

— А ты все такой же дебил.

Лис смеется:

— Нихера для нас не поменялось, а, Камешек? Пять лет прошло… А песня та же.

— Ритм другой будет, — хмуро парирую я, а затем, наплевав на все, тянусь к коньяку.

Понятно, что Вася в безопасности и, скорее всего, Лисяра ее ведет, иначе бы не сидел тут так спокойно.

А мне сейчас охеренно хочется выдохнуть.

Ну и нажраться, чего уж там.

И Лис в этой ситуации — вообще не самая херовая кандидатура в спарринг-партнеры. Все же, у нас много общего. Чересчур много.

Рожа Каменюки, когда он выискивает по комнате нашу сладкую малышку — это отдельный вид кайфа.

Я даже не могу определить, что смешнее, то, как он ее ищет в ванной, или то, что он уверен полностью, что найдет ее тут, в моей постели. Типа, раз уж я ее прихватил, то сто процентов попользую.

И, главное, не сказать, что полностью не прав же!

Я бы точно не тормознул, если бы… Если бы она меня сама не тормознула.

Неожиданно жестко.

Так жестко, что до сих пор в ахуе, что она так умеет. Кто научил?

Весик, сучара тихушная?

Или еще были учителя?

Сколько?

От одной мысли об этом в глазах темнеет.

Пока жду своего вечного соперника-приятеля, перекатываю в голове воспоминания о сегодняшнем вечере. Не успокаивает, конечно, но я и не планирую успокаиваться. Только не теперь, когда увидел ее снова. Так близко.

Она…

Она изменилась.

Была такая нежная-нежная.

Хотелось ее… Да все хотелось с ней делать. Чего только не представлял себе, пока бегал за ней наперегонки с Камешком. А уж нехваткой воображения, помноженного на серьезный постельный опыт, я похвастаться не мог. Знала бы Вася, сколько раз и в каких позах я ее мысленно поимел, пока тупо разговаривал, приставал, наблюдал, как поет со сцены, смотрел видос, как ее Камень целует на ринге…

Хотя, лучше ей не знать.

И лучше не знать, что я представлял, когда с ней во дворе сегодня стоял. И пока вез ее к себе, тоже.

Не мог взгляда оторвать, как прилепился к ней, так и…

Она была нежная пять лет назад. Ее хотелось.

Она стала звонко-острая, словно надломленная.

И теперь ее хочется еще больше.

Причем, судя по дурным глазам Камешка, его торкнуло не меньше, чем меня.

Вон, сидит, сигарету свою мусолит. А повадки-то зоновские. Весело ему там пришлось, да.

Да и я не скучал.

— Выпьем, Каменюка? — говорю я, и в этот раз он не отказывается.

Перехватывает сигарету в другую руку, тянется ко мне пузатым бокалом, чокается, пьет, как водку, залпом.

— Как был плебеем, так и остался, — скалюсь я, осознавая, что напрашиваюсь. Испытываю его терпение специально. А оно ведь никогда особой твердостью не отличалось. Взрывной он, Камешек, ебанутый на всю голову. Как и я. В этом мы с ним сошлись прямо. И во вкусах на девочек тоже. На девочку.

Камень щурится, никак не комментируя мой выпад, позволяет обновить выпивку.

— Что будем делать, Камешек? — задаю я вопрос. Главный сейчас. Тот, ради которого мы все сегодня здесь собрались, мать его.

— Выяснять.

Камень снова выпивает коньяк, по-варварски закусывая его своей вонючей сигой.

Смотрится при этом абсолютным дегенератом.

Еще большим, чем пять лет назад.

— Что выяснять?

— Кто нас опустил пять лет назад, Лисенок.

Лис хлопает ресницами и на мгновение становится прежним. Тем самым безбашенным и придурковатым мажориком, у которого все по жизни шоколадно было всегда.

Родился с золотой ложкой во рту, с детства все, чего хотел, получал.

Вырос — тоже получал все, чего хотел.

Бабки, тачки, хаты, клубешники и кайф разномастный. Никогда ради чего-либо не впахивал. Все получалось с наскока у него: спорт, учеба, дружбаны, телки.