Шрифт:
Я послушно поворачиваюсь и целую его, мягко, нежно, словно пробуя его губы своими губами.
И ощущаю, как каменная статуя оттаивает под моими пальцами, как жесткий хищный зверь превращается в податливого ручного кота, жадного до ласки.
Он валится спиной на кровать, тянет меня наверх, протаскивая по себе, заставляя обнять ногами, прижаться всем телом к нему, огромному, надежному, горячему.
Я целую его, слыша, как буянит на улице Лис, и думаю, что плевать, как они в ту ночь развлекались, когда меня чуть в постель брату Игорю не уложили. Потому что они потом тоже пострадали. И тоже думали про меня всякие ужасные вещи. Так что мы, наверно, квиты. И можем закрыть и перевернуть эту страницу…
Я опираюсь ладонями о грудь Камня, сажусь прямее, откидываю волосы с лица.
Раньше бы они меня волной закрыли, покрывалом, до самых ягодиц, а теперь… Чуть-чуть плечи обнимают и все…
И вообще, я же совсем по-другому выгляжу… И сейчас почему-то это приходит в голову, заботит меня.
— Ты — охрененная, маленькая… — шепчет Камень, чуть-чуть стягивая меня пониже и усаживая прямо на низ живота.
Ощущаю, как упирается мне в ягодицу его здоровенный член. Ого… Опять? Но… Лис же… Там…
Но, похоже, Камень не собирается сейчас трахать меня, просто держит и чуть-чуть покачивает на себе, словно на водяном матрасе. И смотрит. Так смотрит, что невольно вспоминаю себя ту, пятилетней давности, тонкую, юную, с копной светлых волос, наивную и невинную…
Порочно-невинную. Жадную до наслаждения, которое они мне дарили.
Сочетание убойное. Вот их и убило. И меня тоже.
Камень, словно в трансе, ведет пальцами по моему животу, задевая грудь, выше, к шее. Тянет ластиться к нему, словно кошка, и я чуть наклоняюсь, позволяя запустить руку в волосы на затылке, требовательно сжать.
Выдыхаем синхронно.
Горячо…
В этот момент раздаются шаги снаружи, дверь открывается, и появляется Лис.
Взмыленный, мрачно слизывающий с костяшек пальцев кровь. Его бешеный взгляд охватывает всю картину целиком, глаза сужаются.
Он делает шаг в нашу сторону, и Камень садится, придерживая меня на коленях, поворачивается к Лису всем телом.
Я копошусь, пытаясь развернуться тоже, посмотреть на Игната, но Камень меня не пускает.
А Лис, скользнув вперед, неожиданно аккуратно гладит меня по обнаженной спине и шепчет воспаленно:
— Малыш… Мы все решим… Все. Мы виноваты, малыш… Сука блядь… Они за все заплатят!
Мне жутко от его рычания, а еще от того, что не вижу сейчас его лица, а от слов — мороз по коже.
— Некого наказывать… — бормочу я.
— Есть, кого, малышка, — отвечает Лис, и я, наконец, поворачиваюсь к нему, Лешка позволяет.
Сажусь между ними на колени, смотрю то на одного, то на второго.
— Знаешь, жаль, что твой папаша сдох, — говорит Лис, — я бы его с таким удовольствием кончил.
Я начинаю дрожать все сильнее, столько холодной ярости в его голосе. И столько лютого ледяного спокойствия в молчании Камня.
— Ничего, брат, — говорит он тяжело, словно булыжники роняя с обвала, — у нас еще есть кандидаты. И вообще… Секта, говоришь? Интересно…
36
— Ты нам потом подробнее про секту, да, маленькая? — говорит Лешка с расстановкой, — прямо вот во всех, сука, деталях… И про этого… как его? Брата Пидора?
— Брата Игоря… — машинально поправляю я.
— Не важно, — кивает Лешка, — про него тоже. Подробно. А пока что давай про запись с Лисом проясним… Это чего за бред такой был? И вдвойне ведь уже бред… Потому что мы с ним до нашего червоного интереса к тебе, толком не пересекались, ты уже это поняла.
— Блядь, Камешек, вот сразу понятно, что тюряга на тебе покаталась, — скалится Лис, — “червоный интерес”… Откуда откопал же…
— Да так… — Камень неожиданно смущенно пожимает плечами, — сидел с одним… У него ходок столько, сколько не живут вообще… Зона — дом родной… Он иногда так говорил, что вообще ни одного слова не понятно было. У него реально специальный мужик-переводчик был со старой фени на современную…
— Ладно, это тоже потом, — Лис смотрит на меня, и внезапно хрипит голосом, — малышка… Прикройся чуть-чуть… А то не поговорим мы…
Я чуть ли не давлюсь кофе, осматриваю себя и поспешно драпируюсь заново простыней, неудачно сползшей с плеч.
Лис с Камнем отслеживают мои неловкие движения жадными, голодными взглядами, и смотрятся сейчас, как мужчины, долго-долго не видевшие женского тела.
А это не так вообще-то…
И смущает очень ситуация.
Бог мой, я впервые за столько лет вновь ощутила, что значит гореть и смущаться из-за чужих настойчивых взглядов…