Это невероятно… Это… О-о-о…

Лис в этот момент что-то делает со мной такое, что все внутри сжимается. Я вскрикиваю, дрожа всем телом, прикусываю палец Камня, выгибаюсь.

— Ох, бля, малышка… Хочу тебя сейчас. Дашь в попку, а? Дашь? — я не понимаю ни слова из того, что говорит Лис, смотрю только на Лешку, умирая от волн дрожи, проходящих по моему телу. И от того, как ярко мое состояние транслируется Камню.

— Ниже, малышка… Прогнись… Дыши… — меня укладывают грудью на кровать, заставляя бесстыдно раскрыться. Камень вынимает палец из моего рта, нить слюны тянется следом, и он, словно в трансе, водит смоченными в моей слюне пальцами по своему члену. Я смотрю, как появляется и исчезает крупная головка в кольце смуглых пальцев, и испуганно раскрываю рот, когда ощущаю… Вторжение. Там, где вообще до этого никого не было.

Вскрикиваю и зажмуриваюсь, вцепившись в шею Лешки ногтями, повиснув на нем безвольными руками.

— Вот так… Хорошо, малышка… Хорошо… Бляа-а-а… Это охуенно… — стонет Лис, мягко, враскачку, проникая в меня.

И я не могу даже двинуться, настолько крепко он держит. И настолько тяжело дышит Камень, успокаивающе поглаживая меня по голове, забираясь пятерней в волосы на затылке, сжимая…

И заставляя поднять голову, открыть глаза.

Мне не больно сейчас, нет. Странно, распирает и чуть жжет. Но и это быстро проходит, да и не чувствую я никакого дискомфорта в мареве творящегося безумия.

Лис, сладко выдохнув, когда полностью проникает в меня, чуть выходит и снова погружается.

И это остро!

Так чувствительно!

Особенно, когда опытные пальцы находят клитор, трогают, запуская дополнительные волны дрожи по измученному телу.

— Охуеть, малышка… Охуеть просто… — Лис набирает темп, рычит возбужденно, пальцы на бедрах становятся каменными, а движения — жесткими.

Меня толкает ритмично к Камню, и я, умирая от остроты ощущений, не могу оторвать зачарованного взгляда от так же ритмично появляющейся и пропадающей крупной головки члена в его ладони.

Непроизвольно облизываю губы, и Камень тянет меня на себя еще чуть-чуть.

Кровать тут низкая, и я, подавшись вперед, точно попадаю губами на член.

— О-о-о… Блядь… — комментирует увиденное разговорчивый Лис, — да-а-а… Пососи ему, малышка… Пососи… Какая у тебя попка… Охуеть… В следующий раз мы тебя выебем вдвоем… В два члена… Тебе понравится… Ох, бля…

Камень молча давит сильнее на затылок, заставляя меня сильнее растягивать губы на здоровенном члене, заглатывать глубже.

Я, полностью потерявшись в этом безумном ритме, наших перемешавшихся запахах, просто закрываю глаза и отключаюсь от реальности.

Мои жесткие любовники уже не щадят, превращаясь в грубых зверей, сладко и долго мучают меня, сходя с ума от происходящего.

Я даже не могу сказать, сколько кончила в этот раз. Или, может, это просто был один оргазм… Но до-о-лгий… Такой долгий, такой выматывающий, что после, когда все закончилось, сил не осталось ни на что.

Я смутно помню, как меня, измученную и расслабленную, долго-долго целовал Лешка, царапая щетиной щеки и шею. И как Лис, пройдясь прохладной освежающей салфеткой мне между ног, лег сзади, по-собственнически прижав меня к себе спиной, и прошептал на ухо:

— Понравилось, малышка? Сладко кончать так?

Я не ответила. Кивнула только.

Не просто сладко… Невероятно…

И Лешка, лежащий впереди, ревниво подтягивая меня себе на грудь, пробормотал:

— Опять ты первый, сучара хитрый…

— Так ты бы ее порвал нахуй, — лениво и сыто рассмеялся Лис, — надо же подготовить…

— Урод, — вздохнул Камень, — везучий урод.

— Ага, блядь… — сказал Лис, мягко нацеловывая меня в спину и чуть ниже, спускаясь к пояснице, — везучий… В таком гребаном аду выжил… И вернулся… И малышку нашу нашел… Реально, везучий. Как и ты, Каменюка.

— Как и я…

— Слушай, а че там с темой про то, что у нее никого не было?

— Она так сказала… Я не понял, как это…

— Проснется, спросим…

— Да, обязательно. Ясно одно: Вес — тот еще лошара.

— Ну да. Лошара. Нас сделал, как стоячих.

— Не он один в этом участвовал, Лисенок.

— Да… Я думаю, еще кое-кто…

— Я тоже так думаю. Спросить надо.

— Спросим. Он скоро приедет.

Я хотела спросить, кто приедет, и вообще о чем они, но не смогла. Уснула.

И во сне видела только их, моих безумных мужчин. Они опять обнимали. И защищали. И любили.

И я была прежней там, во сне.

Нежной девочкой с длинными волосами, беззаветно влюбленной и не знающей, что на свете есть жуткие твари, которые скоро утащат ее в свою гнилую нору.

Это было так больно: знать и ничего не уметь сделать.

Я только плакать могла.

И плакала.